Среди красных вождей - [25]

Помимо представителей разных партий, около нас терлись и разного рода посредники, лица, старавшиеся ловить рыбку в мутной воде, разные авантюристы, предлагавшие свои услуги по всяким делам.

Так, мне вспоминается один из таких темных посредников, некто Л-к, таинственно приходивший в посольство и ведший переговоры с Иоффе от имени Штреземана, главы популистов, не занимавшего в то время никакого официального положения, но пользовавшегося в сферах большим влиянием. Этот Л-к вечно говорил о своих близких отношениях со Штреземаном и о своем влиянии на него. Так, когда речь зашла об освобождении захваченного татарами Баку, он чего-то маклерил, бегал постоянно к нам, уверяя нас, что Штреземан, пользуясь своим влиянием на правительство, устроит это дело и Баку будет освобожден… И народные деньги таяли…

Среди таких темных посредников мне приходится отметить крупную и стильную фигуру Парвуса, бывшего известного революционера, нажившего во время войны разными темными спекуляциями колоссальное состояние…

VI

Первый момент появления Парвуса на нашем горизонте прошел для меня не замеченным, и узнал я о нем случайно от В. Р. Менжинского, который однажды, беседуя со мной по душам, сообщил мне, что находится в большом затруднении из-за вопроса о покупке для надобностей петербургской промышленности ста тысяч тонн угля, который необходимо купить, ибо иначе петербургская индустрия станет. И он рассказал мне, что на него как на консула (торговых заграничных аппаратов еще не существовало) возложено ведение переговоров с германским правительством об этой сделке. Оказалось, что дело это тянется уже давно путем переписки и стоит на мертвой точке. Далее выяснилось, что тут орудует Парвус в качестве посредника между германским правительством и нами и что за свое участие он поставил требование уплатить ему не более не менее как пять процентов с суммы всей сделки.

Парвус, насколько я помню, лично не появлялся. У него в посольстве были связи в лице ему близких: Ганецкого (Фюрстенберг), часто наезжавшего в Берлин, и Ландау, секретаря генерального консульства. Оба они по существу дела и являлись посредниками между ним и посольством. Все это показалось мне очень подозрительным… Сообщив мне об этом, Менжинский, после моих нескольких замечаний и вопросов, сказал:

— Право, Георгий Александрович, вам следует взять это дело на себя. Ведь ни Иоффе, ни я понятия не имеем о такого рода делах… А вы, по аттестации Воровского, «ловкий спекулянт», — добродушно пошутил он, — ну, вам и книги в руки. А то мы путаемся да путаемся и топчемся на одном месте. Время же идет. Нужно поспешить отправить уголь еще в эту навигацию, пока можно проникнуть в петербургский порт и выйти из него. А теперь уже начало сентября.

Менжинский позвал Ландау и попросил его изложить нам подробно сущность дела. Тот, не скрывая своего недовольства тем, что Менжинский вмешивает меня в это дело, заметил:

— Ведь это дело как коммерческое не имеет никакого отношения к посольству. Это дело генерального консульства… Да к тому же все почти окончено…

Но Менжинский твердо оборвал его и попросил принести досье и передать его мне. Мы вместе с ним пересмотрели переписку, которая произвела на меня очень неприятное впечатление. Было ясно, что, играя на нашей неопытности, Парвус и компания хотели просто обделать выгодное для себя дело, ни с того ни с сего врезавшись в него. В результате этого нашего разговора Менжинский и я отправились к Иоффе. Менжинский изложил ему сущность дела, и Иоффе стал настоятельно просить меня вести это дело совместно с Менжинским.

Из переписки было совсем неясно, при чем тут Парвус? Роль его в этом деле казалась совсем ненужной, так как мы могли вести его непосредственно с министерством иностранных дел. Объяснения Ландау, уже давно занимавшегося этим делом и все время бегавшего к Парвусу, ничего путного не выяснили. Он настойчиво твердил, что без вмешательства Парвуса сделка[21] не может состояться, что германское правительство, если и соглашается отпустить нам уголь против компенсации некоторыми товарами, то только потому, что в деле стоит Парвус, имеющий, дескать, громадное влияние…

Поэтому я предложил Менжинскому повидаться с самим Парвусом. Мы отправились к нему, и объяснение с ним еще более убедило меня в том, что он является каким-то «пришей к кобыле хвост» и что мы можем вполне обойтись без его участия и сохранить требуемые им 5 % комиссионных.

Мы начали дело непосредственно с министерством иностранных дел. И в результате примерно в середине сентября начались наши переговоры. Министерство иностранных дел образовало особое совещание, состоявшее из представителей самого министерства, Главного штаба, углепромышленников, пароходства и страхового общества, с одной стороны, и Менжинского (от генерального консульства) и меня (от посольства) — с другой стороны. Начались наши совещания, происходившие по вечерам, и тянулись около трех недель. Председателем этого совещания был назначен доктор Иоханнес, директор экономического департамента министерства иностранных дел. Я остановлюсь несколько на этих совещаниях.