Среди кочевников Северной Австралии - [41]
На следующий день дед разрисовывал труп тотемическими эмблемами, а женщины, состоящие в родстве с. покойником, наносили себе порезы на голове. Примерно в миле от стойбища внуки по племени устроили подмостки — очень простое сооружение, состоящее из рогатин высотой пять футов, к которым была привязана доска. Под ними выкопали яму, чтобы впоследствии в нее можно было зарыть все, что останется от разлагающегося трупа.
К концу дня все собрались вокруг этих подмостков. Родственники плясали; женщины выли и ритмично раскачивались, переступая с ноги на ногу. Один из внуков племени взобрался на подмостки, уложил на них мертвое тело и прикрыл его листьями, ветками и корой, чтобы птицы не клевали труп. Когда обряд закончился, дед вновь затянул заунывную погребальную песню, призывающую духов отца и брата прийти и взять мальчика к себе. Отец и дядья ребенка плясали у подмостков, стараясь заставить молодой дух покинуть тело и улететь в Буралъкор.
На четвертые сутки рано утром мы снова пришли к подмосткам посмотреть, как будут собирать кости. Мужчины уселись отдельно от женщин на вершине песчаного холма. Перед ними простирались джунгли, уходящие к свинцовому, подернутому туманной дымкой морю. Под звуки печального пения подмостки опустили. Несколько человек смели в кучу рассыпавшиеся эвкалиптовые листья, и женщины подожгли их факелами. Острый запах горящих листьев был очень кстати, так как труп начал разлагаться. Внуки по племени стали довольно бесцеремонно расчленять скелет; кости колотили палками, пока они не распались на куски, которые можно было завернуть в кору. Ветки, куски коры и все то, что осталось от трупа, свалили в яму; тяжелые рогатины вытащили и бросили сверху, чтобы в яме не рылись голодные динго.
Тем временем дед пел обрядовые песни, посвященные уходящему духу. Наиболее важной была песня зуйка. Зуек, по верованиям юленгоров, был дух Буралъкора, который принял образ птицы, чтобы смертные могли его видеть. Этот дух сопровождает человеческие души в Буралъкор. Юленгоры почитают также гусей, диких птиц и попугаев, хотя и охотно употребляют их в пищу, так как считают этих птиц реальными существами, а не видимыми духами, как зуйков. Птицы обладают сверхъестественной способностью видеть духов и помогать им.
Когда дед пел песни, его сыновья постукивали ему в лад особыми дощечками, а женщины исполняли танцы птиц. Изображая зуйка, они поднимали руки к плечам и сгибали пальцы, как когти; это движение на языке жестов обычно означает смерть, труп или блуждающий дух. Чтобы изобразить птиц, танцовщицы подражали их крику, а короткие палочки в их руках символизировали насест. Когда женщины размахивали руками, было ясно, что они подражают длиннокрылым птицам.
В конце церемонии мать по племени унесла кости в свое стойбище и спрятала их в ветвях дерева; такие связки костей можно часто увидеть на деревьях или деревянных рогатинах в лесных стойбищах. Черепа же раскрашивают и хранят до десяти лет.
Трупы младенцев обычно оставляют на воздухе, а трупы детей старшего возраста и взрослых закапывают. Однако в том и в другом случае после захоронения собирают кости. Труп кладут в неглубокую могилу лицом вниз, так как отделение костей от плоти начинают с позвоночника. Кости извлекают через четыре или пять дней, через неделю и даже через несколько месяцев после похорон в зависимости от степени уважения, которым пользовался покойный. Я узнал, что у вымирающих племен, а также в случае смерти старых и нежеланных жен, покойников оставляют в земле и не стремятся сохранить их кости.
Пока кости не собраны и мать умершего не «очищена», она живет изолированно от племени и не имеет права смыть с себя рисунок, нанесенный красной охрой. Родственники сами кормят и поят ее, чтобы она не осквернила пищу или воду, так как дух ребенка витает вокруг нее и может пристать ко всему, до чего она дотронется. Родственника, расчленявшего труп, тоже изолируют, ему запрещается пить воду из родников и самому добывать себе пищу. Члены семьи покойного должны заботиться о нем и даже дарить ему подарки за оказанные им услуги, ведь он убирал покойника с риском стать пристанищем для духа. Разумеется, найти внуков, которые пошли бы на такой риск, не составляет труда. Отцу покойного зачастую даже приходится отказываться от нескольких предложений и ограничиваться двумя или тремя добровольцами.
Церемония «очищения» напоминает мумбакуту. Поминальную пищу для изолированных от племени близкие родственники достают из тотемных ям, в которые она была заблаговременно закопана. В эти же ямы складывают отбросы, которые потом сжигают, чтобы их не растаскали динго.
Затем родственники бьют себя горячими зелеными ветками, после чего табу наконец снимают, и дух считается изгнанным. В других случаях «нечистых» ставят в тотемную яму, льют на них воду или сыплют песок и раскрашивают красной охрой.
К любой смерти здесь относятся подозрительно, а смерть павшего в сражении воина всегда объясняется колдовскими чарами. Труп убитого оставляют в земле на очень короткое время и затем отделяют кости от плоти. Мелкие кости отдают родственникам, которые клянутся отомстить за смерть своего родича. Кости также могут играть роль охотничьих талисманов. По местным верованиям, дух мертвого следует за костью и помогает юленгору охотиться. Духи скелетов вселяются во все, с чем они соприкасаются, поэтому юленгоры очень тщательно оберегают от них свое имущество.
