Сраженные любовной лихорадкой - [9]

— Вы уверены, что хотите? — спросил он. Черт, ему плевать чего она хочет. Сейчас, здесь, когда они совсем одни в лесу, он может думать только о том, чего хочет он. А ему хотелось заключить ее в свои объятия, гладить ее волосы, вдыхать их сладкий запах…

Хок отвернулся, бормоча проклятия. Вероятно, он в плохой форме, если его так волнуют волосы женщины. Он все время перебирает в уме отдельные «детали» красоты мисс Вин-троп — ее изящные руки, длинные ресницы, цвет глаз и изгиб шеи.

Таким женщинам не следует совершать подобные путешествия, — подумал он. Как может парень сконцентрироваться на работе, если он все время будет думать только о том, какой хорошенький носик у его клиентки и какие у нее искушающие глаза?..

— Вы считаете, что мы не справимся? — спросила Сидни с обидой.

Хок усмехнулся и взял ее за руку.

— Вы всегда столь воинственны?

— Да, то есть… нет. — Она засмеялась. — Иногда. Это безусловный рефлекс, как у собаки Павлова. Когда мне приказывают что-нибудь сделать — сопротивляюсь и отказываюсь. Или, по крайней мере, требую подробных объяснений.

— Я думал, собака Павлова пускала слюни, — сказал Хок.

Она сердито на него посмотрела.

— Вы поняли, что я имею в виду! Я говорила об авторитете.

— А я решил, вы обо мне. — Он снял куртку и взял топорик, который был прикреплен у него на ремне, и протянул его Сидни.

— Для чего это?

— Срубите несколько сучьев. Мы используем их для строительства шалашей.

Кивнув, она взяла топорик и начала работать. Хок отошел, сел, откинулся на ствол дерева и не сводил с Сидни глаз. Свет пробивался сквозь густую листву, капли влаги сверкали, как бриллианты, на первых весенних травах. Крик орла прозвучал в вышине и смешался с нежным звуком плеска волн о берег озера.

И все же всей этой красоте Хок предпочитал наблюдение за Сидни. Он следил, как она наклонялась и собирала в кучу срубленные сучья. Хок улыбнулся и глубоко вздохнул. Когда она обернулась, он быстро опустил глаза.

— Этого достаточно? — спросила она, запыхавшись. Сидни бросила топорик и сняла куртку. Он увидел маленькие выпуклости ее груди под шерстяным свитером и тонкую линию голой кожи на уровне талии, когда она вешала куртку на ближайшую ветку.

Хок немного подумал и покачал головой.

— Нам нужно больше.

Вообще-то, это ему нужно было больше. Поработав еще чуть-чуть, она может снять свой свитер. Он ждал, и она это сделала, оставшись в одной футболке.

Он сомкнул руки и поморщился, отгоняя нахлынувшие фантазии. Ему лучше сосредоточиться на работе. Сидни восхитительна, но нужно уметь останавливаться. Он не должен соблазнять своих клиенток. Долгое время он создавал себе репутацию надежного гида, не хватало еще в один миг разрушить ее.

Но мысли не давали покоя воображению. Сидни, теплая и нагая, в его объятиях, в его спальном мешке…

— Достаточно, — сказал он. Она повернулась и убрала с лица волосы, затем прихлопнула комара.

— Уверены? Хок кивнул.

— Вполне достаточно. Соберите сучья и отнесите их в лагерь.

Сделав шаг, чтобы помочь, он усилием воли остановил себя. Если он приблизится, то ничто его не удержит и его фантазии превратятся в реальность. Хока всегда интересовало, каково это — заниматься любовью на природе. Хотя он прожил на Аляске целых пять лет, подходящего случая не представилось.

Женщины были недолгим тайным удовольствием при его возвращениях в цивилизацию. Неделя страстной интрижки неизменно оканчивалась быстрым и легким прощанием. Он не обременял себя долгими связями и не оставлял подружкам никаких надежд. Для него дикая природа — самый лучший образ жизни, не усложненный присутствием женщин.

Сидни в изнеможении бросилась в палатку, а небо все еще оставалось светлым. В это время года на Аляске не бывает настоящей ночи. Только синий сумрак, спускающийся с деревьев, и блестевшие на небе яркие звезды. Сидни не могла заснуть, когда солнце продолжало светить девятнадцать часов в сутки.

День был заполнен тяжелой работой, с непривычки каждый мускул дрожал и болел. Закончив строить шалаши, группа была уверена, что вся работа на сегодня выполнена. Хотя ни одну из них не прельщала мысль спать на грязном полу под крышей из сучьев, женщины гордились делом своих рук.

И только когда строительство второго шалаша было завершено, Хок вытащил нейлоновые сумки.

— Палатки, — сообщил он и направился к костру.

Группа нехотя принялась за работу. Во время установки палаток женщины делились впечатлениями по поводу личности Хока.

Милли видела в нем фигуру трагическую, человека, возможно, спасающегося на Аляске из-за несчастной любви. Адриана, напротив, считала, что ему нужна женщина и, желательно, стерва. Она относила его сердитый характер на счет сексуального воздержания. Рене заявила, что он просто делает свою работу и не привык иметь дело с женщинами. Кит была убеждена, что ему доставляло удовольствие превращать их жизнь в кошмар.

Сидни учла мнения всех и сделала вывод, что, вероятно, смесь всех этих качеств присутствует в их гиде, хотя ей было трудно представить, что у Хока нет подруги. К такому красивому мужчине, как он, любая женщина готова прыгнуть в кровать.

Тяжело вздохнув, она посмотрела на поток света, проникавший сквозь крышу палатки. Сидни безуспешно ворочалась часа два, пытаясь заснуть. Отчаявшись обрести долгожданное забытье, она перелезла через посапывающую Милли и выскользнула наружу. На ногах у нее были ботинки. Все девушки легли спать в одежде и обуви, поскольку никто не знал, что может случиться ночью. Оглядев спящий лагерь, Сидни подошла к костру, наклонилась и вытянула руки над едва тлеющими угольками.