Сражение при Молодях, 28 июля — 3 августа 1572 г. - [14]

Свинцовый ливень остудил воинственный пыл татар, и они отхлынули назад, к своим главным силам. Хан не рискнул и дальше двигаться к Москве, имея на хвосте всю русскую армию, остановился в «семи верстах» южнее Пахры «на болоте» и начал готовиться к решающему сражению[158]. Третий раунд остался за русскими — Воротынский сумел навязать Девлет-Гирею сражение в том месте, где это было удобно ему и где русская рать могла реализовать свое техническое преимущество[159].

Московский летописец добавил к этому лапидарному и лаконичному описанию длившегося весь день «лучного боя» между отрядами татар и сотнями детей боярских, схваток отдельных наездников, несколько ярких деталей, характеризующих действия русских полков. По словам летописца, крымский «царь» «…послал на обоз всех людей. И со все стороны учали к обозу приступати. И полки учали, выходя из обозу, битися: большей полк, правая рука и передовой и сторожевой, которой же полк по чину. А левая рука держала обоз. И в тот день немалу сражению бывшу, ото обою падоша мнози, и вода кровию смесися….»[160]. Таким образом, решительного боя в этот день не было — обе стороны выжидали, прощупывали намерения друг друга, ждали,

Боевые действия 28 июля 1572 г.

кто сделает первый шаг. И поскольку русские отнюдь не торопились покидать свою укрепленную позицию, а татары не стремились штурмовать ее, памятуя об уроке, который им был преподан накануне, то к вечеру «…разыдошася

Ночью хан передвинул свой лагерь ближе к Молодям и встал «за пять верст» от русских позиций. Во вторник 29 июля, по сообщению «Повести…», «…наши плъкы с крымскими людми травилися, а съемного бою не было». полъки во обоз, а татаровя в станы своя…»[161]. Очередной раунд закончился вничью, однако хан находился в худшем положении — Девлет-Гирей не мог ждать, и он должен был решать — или штурмовать русский лагерь, или же отступать несолоно хлебавши. Последний вариант его устроить никак не мог — после столь громогласных заявлений отойти просто так, не дав решительного, генерального сражения, хан не мог, что было чревато не только потерей лица, но и серьезными внутри- и внешнеполитическими осложнениями[162].

Ночью в татарском лагере состоялся военный совет, на котором было принято решение попытаться штурмом взять русский лагерь. По сообщению летописца, «Дивей мурза с нагаи сказався царь похвально и рек: “Яз обоз руской возьму; и как ужаснутца и здрогнут, и мы их побием”…»[163]. Воротынский предвидел этот шаг противника и, оставив внутри гуляй-города большой полк, очевидно вместе с пехотой остальных полков, вывел прочие силы за город. Можно предположить, что они встали на пологих южном и юго-восточном склонах холма. С утра среды 30 июля татары начали штурм гуляй-города. Видимо, отряды их всадников, стремительно подъезжая к русским позициям, засыпали защитников гуляй-города ливнем стрел, пытаясь нанести им как можно большие потери с тем, чтобы потом, нащупав слабое место, разомкнуть линию гуляй-городин и возов, ворваться в лагерь и в рукопашном бою перебить его защитников. Несколько последовательных атак, предпринятых Дивей-мурзой, не привели к видимому успеху, и тогда татарский полководец «поехал около обозу с невеликими людьми розсматривать, которые места плоше, и на то б место всеми людьми, потоп­тав, обоз разорвати»[164].

Мурзу в богатом доспехе, в окружении блестящей свиты, трудно было не заметить, и тогда Воротынский и Шереметев выслали из гуляй-города детей боярских большого полка с приказом атаковать противника. «И Дивей мурза своих татар стал отводити. И скачет на аргамаке, – сообщал детали пленения татарского военачальника летописец, – и аргамак под ним сподкнулся, и он не усидел. И тут ево взяли и с аргама­ком нарядна в доспехе»[165]. Источники сохранили имя ратника, взявшего в плен Дивей-мурзу. Им оказался сын боярский из Суздаля Иван (Темир) Шибаев сын Алалыкин[166].

Потеряв своего командующего, татары моментально смешались и «пошли от обозу прочь в станы». Оправившись от первого шока, вызванного пленением Дивей-мурзы, к вечеру татары снова попытались атаковать русский лагерь, но на этот раз, по сообщению летописца, «татарской напуск стал слабее прежнего, а руские люди поохрабрилися и, вылазя, билися и на том бою татар многих побили…»[167]. Возможно, именно тогда, в вечернем бою был убит Тягриберди-мурза и попал в плен некий астраханский царевич (Хаз-Булат, названный Штаденом вместе с Дивей-мурзой?)[168]. Надо полагать, хан в этот день сильно пожалел о том, что с ним не было наряда, оставленного в старом лагере за Окой — без артиллерии взломать гуляй-город и окопанный обоз оказалось чрезвычайно сложным и сопряженным с большим потерями делом.

Поражение, которое Девлет-Гирей и его воины потерпели в среду, было весьма серьезным — два дня татары приходили в себя, а русские получили передышку. В четверг и в пятницу, 31 июля и 1 августа, по сообщению разрядной книги, «…с крымскими людьми травились, а сьемново бою не было»[169]. Однако ситуация в русском лагере тоже складывалась чрезвычайно сложная. Запертые на ограниченном пространстве внутри обоза и гуляй-города, русские испытывали нехватку фуража, провианта и воды[170]. Дивей-мурза на допросе заявил, по словам Штадена, что если бы вместо него взяли бы в плен самого Девлет-Гирея, то он легко бы освободил «царя» через 5-6 дней, дождавшись, пока русские ослабеют от голода[171].