Сравнительное богословие. Книга 6 - [5]

».

Чей социальный (а не религиозный) «заказ» неосознанно выполнил Будда, а затем развили во всеобщее учение его последователи? — Конечно же это — «заказ» рабовладельцев, которые хотели сохранить свой «элитарный» статус в то время, когда в обществе стали возникать бунтарские настроения (в первую очередь вызванные сословно-кастовым неравенством). Царствующая и военная «элита» употребила благонамеренные устремления Гаутамы и его сторонников — также как в своё время употребляли религиозное доверия толпы брахманы. Только времена брахманизма — как оплота откровенно расистской сословно-кастовой социальной системы на северо-востоке Индии — объективно прошли (а в других регионах Индии остались на долгие столетия) и пришла пора более «мягкого» и более скрытого рабовладения.[21] Вот и согласились с радостью многие цари и военная «элита» с учением Будды Гаутамы, который предложил всеобщее равенство людей перед религиозными возможностями. Но не во всей Индии прижился буддизм даже на первых этапах его становления. Главное, что устраивало всех «элитарно» настроенных вождей и их духовных покровителей (а также заблуждающихся аскетов и пр. гуру) это — религиозное обоснование бесконечных «жизненных страданий»: для продолжения религиозного обоснования «мягкого» рабовладения больше ничего и не требовалось. Понимали ли это цари и воеводы? — Не столь важно. Важно, что все они — и «элита» и духовники и аскеты и гуру — оказались психически слабы и внутренне трусливы (перед Богом), поддавшись на иллюзию имитации достижения быстрой «справедливости» (и даже ухватившись за неё: как ухватились после Будды Гаутамы многие национальные толпы Востока и Запада вне Индии) которую подхватил и развил буддизм. В общем Гаутама нарушил монополию брахманов на обретение религиозной «святости» — сделав это «достоянием народа». Примерно то же самое проделали через несколько веков с якобы наследием Христа, подсунув «народу» примирительную иллюзию «спасения души», названную «христианством», которое тоже разнесли через высшую «элиту» как «религию народа» по многим странам и континентам. Разница учений в общем-то небольшая…

Будда Гаутама, а затем его ученики и последователи, употребляли в своих религиозных изысканиях тщательно разработанный в «священных» текстах брахманизма понятийный аппарат и язык — санскрит. Их размышления были вписаны в идейно-культурный фон брахманизма: принимались принцип перерождения (сансары), идеи воздаяния (кармы), идеал долга, технология «праведного пути» (дхармы). При этом акцент всё больше перемещался от коллективного действия к индивидуальному: считалось, что «человек может вырваться из сансары индивидуальным усилием, осознав и сформулировав свой, личный «праведный» путь,[22] и, повлияв на судьбу, изменить воздаяние». Гаутама «отнял» идею индивидуального спасения у брахманов и «подарил» её всем людям в исполнении буддизма — что впоследствии также было принято классическим индуизмом, но в несколько иных формах и религиозной организации.

Таким образом, в возможности воспринять учение Будды и, соответственно избрать свой путь к «освобождению» (из предлагаемого религией «прейскуранта») — все люди оказывались «равны». В то время как при власти брахманов ограниченные перечни путей к «освобождению» были распределены между сословиями и кастами, низшим из которых вообще в этом отношении мало что «светило».[23] Сословные, этнические и вообще социальные различия объяснялись и осознавались сторонниками учения Будды как вторичные, производные от уровня, степени нравственной близости человека к пути, указанному Буддой[24] и соответственно могли быть изменены в процессе нравственного самоусовершенствования.[25]

Иными словами, буддизм позволил иллюзорно преодолеть ставший неудобным открытый индийский расизм — из которого и родилось учение брахманов («дваждырождённых»). Но помог сохранить на тысячелетия «господско»-рабские отношения, основа которых медленно смещалась от статуса «по происхождению» к статусу «по духовным способностям»,[26] которые зачастую напрямую зависели от имущественного статуса владельцев земли и иной материальной инфраструктуры, что обеспечивало клановую (иногда равную государственной) дисциплину и уважение в иерархии людей Востока. Но буддизм всем декларативно предоставлял равные возможности достижения «главного смысла жизни»: чем ни духовный «коммунизм»? Правда для этого нужно выполнить ряд условий по изменению своей псиихки, о чём мы поговорим позже.

Уже ближайшая цель и возможность на текущем жизненном пути[27] — повышение социального статуса будущего рождения (что мы подробно разбирали во второй главе пятой книги) — сразу же стала весьма привлекательна для широких масс, ранее лишённых религиозной «возможности» столь «быстро и эффективно» воздействовать на свою «судьбу». Понятно, что ленивые и слабые (в этом отношении) люди считались «тунеядцами» (по понятийным аналогиям с советским периодом «социализма» в СССР), которые наживают себе «плохую карму», а поэтому своим социальным положением они оказывались обязаны лишь самим себе