Спящий город - [29]

— Да, вы правы… И тем не менее все это правда. Я хотел бы, чтобы вы поняли одну вещь, капитан: Германия была и остается великой страной, но… в ней живут люди. Обычные люди, которым, как и нам с вами, свойственно ошибаться… Я имею в виду не только вашего фюрера, Зельц, но и многих других, о которых вы, к счастью, ничего пока не знаете… Вы понимаете, о чем я, капитан?

— Да! — неожиданно твердо ответил тот. — Я понимаю. И согласен с вами — нам нужно действовать сообща. Хотя бы до тех пор, пока мы… не разберемся, что здесь происходит… У вас есть предложения?

— Предложения… — слегка насмешливо протянул Музыкальный. — Хорошо бы их иметь, эти предложения. Для начала соберите ваших людей и убедитесь, что они не наделают непростительных глупостей. Надеюсь, у вас в подчинении был только один Мудель?

Зельц поморщился:

— Я тоже надеюсь, господин генерал, — и, прежде чем уйти, на всякий случай уточнил: — Значит, я свободен?

Генерал переглянулся с Московенко и пожал плечами:

— Да вас никто и не держал… Я ведь объяснял— мне необходимо было просто поговорить с вами. Идите.

— Есть! — Зельц четко, словно и не пил, развернулся ("И что это я?! Сам ведь злился на Шульца — и вот тебе на. Хотя с этим генералом приятно иметь дело.) и вышел из комнаты. Подождав, пока он спустится и выйдет на улицу, Музыкальный повернулся к майору:

— Похоже, приличный фриц, а, Саша? Не думаю, чтобы он нам полностью поверил, но… Могло быть хуже… По крайней мере он начал думать…

— Проконтролируем?

— Естественно. А как же иначе? Пусть Скала остается на позиции, а вместо Монгола… Кто там у тебя еще снайперит?

— Л его, — помедлив секунду, ответил майор, — он пару раз на подмене работал. Не Робин Гуд, конечно, но с такого расстояния не промажет.

— Хорошо, пусть он вместо Монгола на чердаке посидит. А там посмотрим — кукиш в кармане держать, конечно, не будем, но и брататься погодим… Иди, распорядись… Да, и вот еще что: пошли-ка с Зельцем парочку своих ребят — на всякий случай. Ну, иди, иди… А я тут посижу — устал я что-то, Саша, старый, видно, стал… — И, не давая Московенко оспорить последнее утверждение, махнул рукой: — Иди, майор, иди…

Часть вторая ХРАНИТЕЛИ

1

Пересекая площадь в обратном направлении, Зельц продолжал размышлять над услышанным. Все, о чем рассказали ему два русских офицера, было слишком нереальным, чтобы оказаться ложью. Такой вот удивительный парадокс. Поверил ли он? Ответа на сей сакраментальный вопрос капитан Зельц не знал. Каждая переданная противнику дезинформация преследует какую-то определенную цель — обмануть, заставить принять неверное решение, рассредоточить силы, начать подготовку к обороне или наступлению в более выгодном для дезинформирующей стороны месте… Какую цель могли преследовать в данном случае русские, Зельц не мог даже представить. Конечно, это не означало их абсолютной искренности, но…

Вернувшись в сопровождении двоих спецназовцев к поджидавшим его солдатам (хотя это было сделано для его якобы безопасности, Зельц, конечно, не был в восторге от такого эскорта, но спорить не стал), капитан приказал всем уцелевшим построиться. К сожалению, выяснилось, что среди погибших при взрыве был и обер-лейтенант Шульц — захлопнувшаяся от ударной волны крышка башенного люка размозжила ему голову[41]… Остальные четверо членов экипажа остались живы, хотя и получили тяжелейшую акустико-гипербарическую контузию — в этом смысле экипажу зельцевского танка, люки которого в момент взрыва были открыты, повезло больше.

Таким образом, общее число уцелевших достигло двадцати трех человек (считая двух очнувшихся после короткой схватки с группой Окуня солдат Муделя). Сам фельдфебель в этот список не вошел, поскольку Зельц даже не знал, где он в данный момент находится. Да его это, честно говоря, и не интересовало — опыт совместной с фельдфебелем службы в Тунисе и Ливии убедил капитана, что Мудель относится к той редкой породе людей, которые хоть и попадают по собственной дурости в самые идиотские ситуации, всегда выходят из них с минимальными для себя потерями.

Что же касается предупреждения генерала относительно возможных "глупостей" со стороны своих подчиненных, то Зельц принял, как ему показалось, поистине соломоново решение: он не стал требовать сдать оружие, но собственноручно изъял и запер в танке "до дальнейших распоряжений" весь наличный боекомплект. Правда, не обошлось без эксцессов: рядовой Йохан из второго взвода, которого капитан давно подозревал в тайном сотрудничестве с особым отделом, выхватил спрятанный пистолет и с криком: "Вы предатель, капитан, армия фюрера не идет на компромиссы!" — попытался застрелить его. Однако прежде чем ствол поравнялся с грудью Зельца, один из спецназовцев рывком оттолкнул Йохана в сторону, а второй, поднырнув под готовое выстрелить оружие, перехватил сжимающую его руку и нанес два коротких удара — в живот и горло, между кадыком и нижней челюстью. Захрипев, Йохан опрокинулся навзничь и затих… Спустя минуту бывший осведомитель был мертв… Все заняло лишь несколько секунд — когда Зельц выпрямился, оба его телохранителя уже снова невозмутимо стояли чуть позади. Один из них, невысокий коренастый крепыш с коротко остриженными светлыми волосами (это был еще не знакомый читателю спецназовец Анаболик), улыбнувшись, протянул капитану отобранный у Йохана пистолет: