Спящий ангел - [7]

– Я не знаю, кто ведет мое дело.

– Не знаете? – уточнил мужчина и закашлялся. – И что я должен делать?

– Я звоню вам из России, мне не так просто до вас дозвониться. – Я злилась оттого, что вся моя речь звучала как просьба. Я хотела бы говорить как победитель, но не дотягивала дальше попрошайки или жалобщика.

– Ах, это дело о поджоге, – ответил полицейский, чем несказанно удивил меня. – Русская, да? Соединяю, – и что-то в системе щелкнуло, заиграла легкая музыка. Я оторвала телефон от уха и посмотрела на экран. Неожиданно краем глаза я заметила, что сосед проснулся и смотрит на меня удивленно и даже с каким-то обвинением. Ах да, людям никогда не нравится, когда они не могут понять, о чем говорят рядом с ними. Что ж, его проблемы.

– Следователь Поль Вербаско слушает, – услышала я… и мой сосед. Я отвела взгляд в сторону и поднесла телефон к уху.

– Добрый день, я хотела узнать кое-что относительно дела…

– Я знаю ваше дело, – перебил меня Поль. – Ваш муж звонил. Мы уже передали вещи на склад. Так что когда вы вернетесь во Францию, сможете забрать их. Дело закрыто.

– Закрыто? – изумилась я.

– Ваша поджигательница мертва, верно? – уточнил следователь и продолжил, не слушая меня: – Мы оставим для архива кое-какие вещи, которые имеют отношение непосредственно к поджогу, но ваши чемоданы, личные вещи – все можно забрать уже завтра после обеда. Да, кстати, ваша поджигательница, она не медик случайно?

– Нет, а что такое? Почему вы спросили? – поинтересовалась я. Неведомый мне Поль Вербаско на некоторое время замолчал, а затем принялся шуршать бумагами. Наконец, он задал вопрос, который заставил меня покрыться холодным потом.

– Нет, ничего, так. Просто одну версию проверил. Вы страдаете диабетом?

– Нет, я не… это моя мать страдает диабетом, – ответила я. – А что?

– Нет, ничего. Возможно… ваша поджигательница ошиблась. Или же у нее были мотивы личной мести вам обеим.

– Да что случилось? – чуть не взбесилась я. Мой голос прозвучал так громко, что многие пассажиры не поленились посмотреть в мою сторону. Я пригнулась и попыталась скрыться за сидением.

– Дело в том, что в ходе следствия мы проводили досмотр всего содержимого вашего автомобиля. Необходимая процедура, сами понимаете. Рутинная проверка, все-таки было совершено преступление.

– Ну да, чуть не сгорел человек, – фыркнула я. Следователь помолчал, а затем продолжил:

– В частности, в одном из ваших чемоданов лежали препараты для инъекций, а именно инсулин.

– Да, да, это лекарство моей мамы, – кивнула я, нахмурившись. Мне вдруг перестал нравиться тон, которым говорил со мной следователь.

– Так вот, я уже сказал вашему мужу, но либо вам достался заводской брак, либо…

– А что не так с нашим инсулином? – спросила я, заранее зная, что никакого заводского брака не было.

– Ваши ампулы все заводские, запечатаны, не вскрыты, упаковка не нарушена, но вот промаркированы некоторые из них неверно. Проще говоря, в них содержится другой тип инсулина, не тот, который указан. Я не специалист, поэтому только передаю вам то, что написано в отчете. Указанная маркировка обозначает, что препарат быстрого и короткого действия, а внутри некоторых ампул – я не говорю, что всех – находится другой инсулин, длительного действия и в несоответствующей концентрации, причем превышение значительное, в несколько раз.

– Но как такое возможно? – вытаращилась я в пустоту.

– Может быть, это просто брак?

– Вы говорите, заводская упаковка не нарушена?

– Не нарушена, да. Вы привезли этот препарат из России? Я слышал, у вас много фальсификатов. – Тут в интонациях Поля Вербаско прозвучал скепсис. – Может ли быть так, что ваша мама купила подделку?

– Не знаю, нет. Хотя… возможно, – растерялась я. – Я ничего точно не знаю. Скажите, а инсулин в такой концентрации… Он ведь может вызвать кому? – спросила я.

– Я не специалист, так что не могу сказать. Надеюсь, что нет. Впрочем, я бы рекомендовал вам проверить весь ваш инсулин и ваших поставщиков. Возможно, это просто ошибка при производстве. Если хотите, я могу выслать вам отчет экспертизы. Вообще-то это не положено, но если вам это важно…

– Да, важно! Очень важно! – моментально отреагировала я. На каком-то автопилоте я продиктовала ему свой электронный адрес. Следователь записал его, а затем спросил меня, приеду ли я с мужем за вещами. Только на этот раз до меня дошло, кого он имеет в виду под словом «муж».

– Я не замужем, – очень сухо сказала я, и Поль Вербаско замолчал на несколько мгновений, раздумывая над этой странной фразой. Еще бы, ведь Андре в Авиньоне буквально вытащил меня из огня на руках – спасал от своей спятившей любовницы.

– Я имею в виду, что склад открыт только после обеда. Ваш… гражданский муж сказал, что он постарается подъехать.

– Уверена, он не сможет. У него… очень плотный рабочий график. Встречи, встречи. А я не хотела бы, чтобы мои вещи отдавали моему… м-м-м… гражданскому мужу, – заявила я весьма жестко. – Особенно инсулин.

Это должен быть медик, так сказал Вербаско. Моя поджигательница медиком не была, но вот мой так называемый гражданский муж как раз медик. Об этом я следователю говорить не стала. Он мне не поможет, но помешать может. Один неверный шаг, один лишний звонок….