Спящий ангел - [13]

Я не следила за спектаклем, но смотрела, как свет играет тканями, как кружится пыль над сценой. Мне был виден только маленький кусочек, и сейчас этого было достаточно. Я была в домике, как в детстве, когда мы еще играли в салочки, в том месте, где по правилам тебя никто не может осалить.

Перед спектаклем мама рассказала мне все, что помнила о той ночи, когда пропал Сережа. Мы сидели в гримерке, и она шаг за шагом восстанавливала воспоминания, но ничего нового мне узнать не удалось. Нигде и никогда она не видела Одри, нигде и никогда Андре не прикасался к ее косметичке, где лежали шприцы и ампулы с инсулином. Не осталось никакой возможности понять, что произошло, и теперь я сидела и думала о том, как мне, интересно, защищать маму и себя, если я даже не могу доказать, что нам грозит опасность. Пойти в полицию? Чтобы мне снова, теперь уже в России, объяснили, что пока нет трупа, нет и дела? Чей труп окажется перед ними первый – мой или мамин?

– Эй, у вас телефон звонит! – сказал мне рабочий сцены недовольным тоном. – Вы вообще что тут делаете, да еще с невыключенным телефоном? Идите отсюда!

– Простите, – пропищала я, бросившись к рюкзаку. Уходить мне не хотелось, тут я чувствовала себя хоть и во временной, но безопасности. Кто мне мог позвонить? На аппарат Ахмеда, скорее всего, и звонят ему же – уже пару раз за вечер звонили неизвестные люди. Их голоса были тягучими, глубокими, с бархатным кавказским акцентом.

– Алло, – отозвалась я, но, к моему удивлению, услышала французскую речь. Это был Юсуф.

– Дариа? – тихо спросил Юсуф. Его голос тоже был бархатным и тягучим, с похожим акцентом, только подмешанным к французскому языку.

– Да. Да, это я. Что случилось?

– Вы были правы, – коротко бросил он, и я похолодела. – Таблетки Одри – те, что я лично передал ей в госпиталь – оказались подделкой. Концентрация транквилизатора в нескольких таблетках оказалась превышена в двадцать пять раз – достаточно, чтобы убить троих таких, как Одри. При этом препарат был в заводской упаковке, со всеми необходимыми маркировками, и это уже непреложный факт.

* * *

Иногда у меня бывало такое чувство, что я сплю наяву, и мир вдруг начинает рушиться, словно на него упала ядерная бомба. Дома оседали, превращаясь в пыль, и вместо грохота возникало мертвенное безмолвие, словно мир ставили на беззвучный режим. Так же и я, сидя с телефоном в руках, слышала, но не слушала того, что говорил Юсуф. Я застыла, попав в невидимую временную дыру, и не могла ни пошевелиться, ни ответить, ни даже вдохнуть. Я зажмурилась, мне показалось, будто я снова там, под землей, но не надо мной все эти толщи воды, они вокруг меня, я тону в этих водах Невы, и утягивающий меня водоворот слишком сильный. Я пытаюсь кричать, но только захлебываюсь и опускаюсь все глубже и глубже. И не за что ухватиться, никто не бросит спасательный круг.

– А как он подложил таблетки? – спросила я, когда эта бесконечная, в миллион лет, пауза вдруг закончилась, и я оказалась резко выброшенной обратно, на берег реальности, на пыльный деревянный пол театральной сцены. – Когда? В тот день, когда мы приехали, он не мог, он был со мной все утро. Хотя подождите, вы же сказали, что вы передали ей таблетки. Значит, их заменили заранее. Где они лежали? В какой квартире?

– Дариа, послушайте, скажите мне, где вы находитесь? – спросил вдруг Юсуф, и холодное подозрение моментально заставило меня собраться.

– Зачем вам? Я в России.

– Я знаю, что вы в России, – раздраженно пробормотал он, и в трубке что-то защелкало. – Где именно? Я мог бы прилететь к вам или забрать вас. Слишком много вопросов, нужно во всем разобраться, но только после того, как вы окажетесь в безопасности.

– Значит, вы согласны, что нам с мамой угрожает опасность?

– Да, угрожает. Но мне кажется, вы ошиблись, Дариа, – отчеканил Юсуф. – Я не уверен, что нам стоит говорить по телефону.

– Этот номер не знает никто, кроме вас.

– Все равно, – бросил он, и некоторое время между нами висело напряженное, деятельное молчание. Каждый обдумывал следующий ход. Краем глаза я следила за тем кусочком сцены, который мне было видно с моего места. Мамина тонкая фигура то появлялась, то исчезала.

– В чем я ошиблась? – спросила я. – Говорите или вешайте трубку, мне уже все равно.

– Это неблагоразумно, нас могут подслушивать, – расстроился Юсуф. Может быть, оттого, что я не желала действовать по его плану? Паранойя. – Вы просто не понимаете, я не смогу вас защитить, пока вы неизвестно где. Ладно, будь по-вашему. Дело в том, что мы почти сразу после смерти Одри нашли её дневник. Я уже читал его, но до сегодняшнего дня не думал, что это может кому-то помочь. Там записаны наблюдения…

– Дневник? Она упоминала в нем обо мне?

– Конечно, она писала о вас, – раздраженно бросил Юсуф. – Как думаете, почему до сих пор я ничего никому о нем не сказал? В последние месяцы она не писала почти ни о ком, кроме вас. Что вы делали, что ели, во что были одеты, как себя вели. Подробнейшие отчеты. Даже как вы спали, что, если честно, вызывает крайне неприятные умозаключения.

– У нее были ключи от нашего дома. А где вы нашли дневник? У нее дома?