Спящий ангел - [10]

– А это значит, что кто-то подменил ее капсулы для уколов. Они выглядят как заводские, у них есть все маркировки. Вот только если диабетик вколет вместо «быстрого короткого» инсулина, который нужно употреблять после еды, «длинный» в неправильной концентрации, то очень скоро уровень сахара у него упадет так, что человек просто потеряет сознание. Бах – и всё. Хорошо, если такое произойдет на людях – человека могут быстро откачать.

– А ваша мама?

– Моя мама вколола фальшивку поздно вечером, у себя в номере. Я не уверена, но думаю, она просто что-то съела и решила обезопаситься на всякий случай. Она болела диабетом много лет, но никто об этом не знал, она ведь у меня человек фантастической силы воли и скрытности. Она все делала по правилам: все тесты, все инъекции. Я почитала тут отчет экспертизы. Скорее всего, препарат подействовал мгновенно и вызвал потерю сознания, а затем кому.

– Вы говорите, скорее всего, – тихо уточнил Юсуф, голос теперь стал густым, напряженным, серьезным, как будто он был сапером, старающимся разминировать бомбу. – Но разве врачи не обнаружили следы этого инсулина в крови?

– В том-то и дело, что нашли мою мать только к утру, спустя несколько часов. Уже через три часа в состоянии комы уровень инсулина падает. Он усваивается, это естественный гормон. Очень сложно диагностировать отравление, особенно умышленное. Ведь скачки уровня сахара в крови могут произойти даже от стресса. В том числе и такие вот катастрофические падения. Из комы редко выходят, если не выходят сразу, в первые же часы. Моя мама – это редкий случай. У нее крепкий организм.

– Вы подготовились, как я вижу.

– У меня была долгая дорога до… неважно. – Я вдруг решила, что не стоит говорить, куда я еду.

– Значит, помимо этого, вы еще научились не доверять? – грустно усмехнулся Юсуф. – Значит, вы думаете, вашу маму могли отравить, зная о ее заболевании. И как это связано с Одри?

– Напрямую. Через моего жениха, о котором читала половина Франции.

– Вся Франция, – процедил Юсуф, а затем вдруг ахнул и замолчал. Когда он продолжил, уже понял, кого я подозреваю, о ком говорю. – Неужели вы полагаете, что это сделал он?

– Я ничего не полагаю. Только хочу узнать, не было ли произведено каких-нибудь манипуляций с препаратами, которые ваша клиентка принимала по предписанию вашего французского врача.

– Вы хотите сказать, что ее препарат могли заменить? Но как?

– Да не знаю я, как. Это не моя работа – искать ответы на такие вопросы. Но в капсуле моей матери был другой инсулин, увеличенной дозировки. Идеальное убийство, никаких следов, никаких подозрений. Диабетики, знаете ли, умирают. Это горе, трагедия, но кого это удивит? А ваша клиентка – она же была сумасшедшей.

– Я не думаю, что это стоит обсуждать теперь, – моментально напрягся Юсуф.

– Именно теперь, – возразила я. – Сумасшедшая девушка, одержимая любовью к молодому красивому доктору из хорошей семьи, имеющему престижное образование и высокую репутацию. Отчего бы ей не покончить с собой, когда он предпочел ей другую?

– Допустим! – Он швырнул мне слово, как кусок собаке. – Допустим, вы правы. И я сейчас начну изыскивать способы найти остатки тех таблеток, что были у Одри в тюрьме. Допустим, я их найду и проведу экспертизу.

– Сделайте это.

– Я не сказал, что сделаю это, я сказал – допустим. Но я не стану этого делать, потому что вы мне тут рассказали много всего, но все это – басни и теории. Многие как раз подошли бы авторству Одри, но не вам. Или, возможно, вы тоже уже немного не в себе? Может быть, это ваша… м-м-м… спорная любовь с этим молодым доктором так влияет на вас? Молодые женщины теряют голову и остатки стыда, позволяя связывать себя и делать с собой черт знает что. Да, уж вы простите меня, но я хорошо знаю, чем таким особенным выделяется из всех других мужчин месье Робен. С ним не так скучно, верно?

– Вы не имеете никакого права… – прошептала я.

– Не имею, и что? Кого сейчас волнуют какие-то там формальности. Я груб? Но вы хотите, чтобы я пошел к отцу Одри и сказал, что его несчастную дочь отравили. Что он не смог ее защитить. А он спросит меня – зачем кому-то это делать, и я, хоть убейте, не знаю ответа на этот вопрос. Зачем, скажите, зачем вашему милейшему Андре Робену проходить через столько проблем, зачем ему так рисковать, изготавливая инсулин в заводской упаковке? Зачем ему убивать вашу мать и свою брошенную любовницу? Зачем ему это? Ответьте мне на этот вопрос – и я переверну весь Париж, но найду эти таблетки.

– Имейте в виду, если я дам вам ответ, вы уже не сможете его забыть. Он останется с вами навсегда. Почему вы не можете просто проверить таблетки?

– Потому что я не дам вам использовать себя вслепую, – ответил мне Юсуф. Я оглянулась – поезд давно остановился, и все пассажиры вышли из вагона, я осталась одна. Темнота и холод – вот и всё, что ожидало меня впереди, на перроне. Я заговорила снова, действуя наугад, решив довериться человеку, которого совершенно не знала и не имела никаких оснований ему доверять. Не совершаю ли я самую страшную ошибку в своей жизни, произнося короткое имя международного кибер-преступника, так опрометчиво перепутавшего Аргентину с Люксембургским садом.