Спящая красавица - [40]

Во дворе Тамара села на детские качели и долго молча смотрела в небо. Очнувшись, попыталась подвести итоги. Леонид мертв, и Тамару подозревают в его убийстве. А перед смертью Леонид разлюбил Тамару, полюбив Катюшу. Трудно спорить с фактами. Тамара видела отвратительную записку своими глазами, а только что слышала откровения Галеева. Сердце настойчиво твердило, что он врал, врал, врал, и услужливо предоставляло чудесные картины. Вот Леонид на коленях в филармонии, вот он предлагает завести ребенка, а вот напутствует Тамару словами: "Я жду тебя вечером. Навсегда". Но это лишь слова. Зато факты утверждают другое, и версия Галеева согласуется с каждым из них, а Тамарины нелепые надежды — нет. С надеждами пора расстаться. Тамара напоминала Леониду толстую корову, молча и тупо жующую целыми днями свою жвачку. Его тошнило от одного ее вида.

Смахнув выступившие слезы, Тамара попыталась переключиться на другое, однако не обнаружила ничего утешительного, кроме странной метаморфозы, случившейся с мамой. Остальное ужасало. Склонный к похабщине режиссер с наслаждением изучает подробности строения Тамариного тела — и возможно, не только он. Это еще не все! Тем, что находится сейчас на свободе, она обязана человеку, перед которым ей нельзя иметь обязательств, поскольку он любит ее, а она его нет. Другой человек, нанятый для расследования, готов обвинить любого, лишь бы получить за это деньги. В данный момент он почему-то выбрал Ленку. Тамара вздрогнула. Надо не сидеть, а ехать к Ленке, предупредить ее. Она встала и с изумлением подумала, что находится в гораздо лучшем душевном состоянии, чем следовало бы ожидать. Боль, разумеется, терзала неустанно и жестоко, однако ее можно было терпеть. Вместо того, чтобы лежать дома в темноте, раздавленная горем, Тамара размышляла и даже общалась с людьми. И тут стало ясно со всей непреложностью, что Бог, покинувший Тамару, едва она сказала Леониду «да», вернулся к ней. Он снова поддерживал ее в трудную минуту, придавая сил.

Осознав это, Тамара сумела заставить себя набрать телефонный номер и спокойно произнести:

— Ленка? Мне надо с тобой увидеться.

— Очень хорошо, мне тоже. Давай у вас… ну, то есть в квартире Леонида. Я сейчас там. Нам надо кое-что обсудить.

Хотя Тамара и спешила, но по пути зашла в церковь. Она поставила свечи и подала записки — длинный столбик за здравие и два имени за упокой — Леонид и Тигран. Впервые за последние годы она не чувствовала в церкви стыда. Конечно, дело не в том, что смерть Леонида сняла с нее грех прелюбодеяния. Грех — не судимость, его не снимают, а прощают. Тамара узнала сегодня, что прощена. Возможно, ее простили уже давно, возможно, ее простили три года назад, но узнала она об этом лишь сейчас.

Лена сидела в мастерской Леонида, мрачно обозревая полки с фотографиями и негативами.

— Не представляю, как в этом разобраться, — сообщила она. — А надо. Ленька не простил бы, если б мы оставили на произвол судьбы его работы. Кстати, у него последнее время возникла идея прославиться.

Тамара молча кивнула.

— Ну, вот. Нам наверняка предложат сделать посмертную выставку, и надо, чтобы она получилась хорошей, а не шаляй валяй. Новые работы и самые лучшие из старых. Надо их отобрать, чтобы в случае чего у нас уже все было готово.

Самой Тамаре в голову бы не пришло заниматься подобными вещами, однако в Ленкиных словах был резон. Как она любит брата, если живет его интересами даже теперь!

— Новые работы здесь, — указала Тамара. — А вообще тут все разложено по годам. Его любимые вещи я прекрасно помню, так что сейчас их отберу.

— Замечательно, — обрадовалась Лена. — Какая я молодец, что не позволила ментам опечатать квартиру, правда?

— Опечатать?

— А ты как думала? Все-таки убийство. Но, поскольку я родная сестра, имею полное право приходить, когда хочу. Это мой дом.

У Тамары защемило сердце. "Неволина проживает сейчас у мужа, а с мужем у нее сложности, — сказал Лазаренко. — Ей требуется собственная квартира". И вот почти сразу после смерти Леонида Ленка приезжает сюда, уверяя, что это ее дом. Более того! Вчера, потрясенная известием о гибели брата, она не забыла запретить милиции опечатать квартиру. Странная предусмотрительность! Нет, бред, не может быть. Ленка любит Леонида и никогда не причинила бы ему зла. Одно дело — поспешить унаследовать жилье, а другое — убить ради него.

— Я постараюсь забрать свои вещи поскорее, — пообещала Тамара, смущенная собственными циничными мыслями. Лазаренко имеет право подозревать Ленку, он ничего о ней не знает, но Тамара не должна ему верить.

— Заберешь вещи? — переспросила Лена. — То есть ты решила перебраться к матери? Не советую. Она не даст тебе покоя, а тебя нужно прийти в себя. Кстати, раз уж мы заговорили. Из-за твоего упрямства вы с Ленькой не расписались, а теперь будут проблемы. Ты сама виновата, имей в виду. Тебе придется платить огромный налог.

— Какой налог?

— На квартиру. Ленька, конечно, тоже беспечный. Мог хотя бы переоформить приватизацию, уже на вас двоих. Нет, ему, видите ли, лень. И что теперь получается? Формально наследую я, понимаешь?