Спустя вечность - [42]

Мама сейчас чинит автомобиль у Улафа Педерсена, вечно в этом автомобиле что-то ломается… Спасибо, что ты не забыл прислать Эллинор подарок. Я посылаю тебе за него деньги. Покойной ночи, милый Туре!»

Рождество 1928.

Марии!

У меня даже нет и бумаги листа под рукой,

Лишь обрывки каких-то моих сочинений.

Но ты все же возьми их — они пред тобой

Лягут в виде слегка необычных ступеней.

Ты, поднявшись по ним, на последнем клочке

Купишь новое платье нездешнего блеска,

Купишь туфельки на золотом каблучке

И замок для ворот своего королевства.

Лишь вещей, что ты видишь во сне,

Не получишь ты даже к весне.

«P.t.[11] Лиллесанн 13/11/28.

Я опять в Лиллесанне, вот уже почти две недели, и пытаюсь писать. Дома не получалось, там слишком много шума, рабочих в доме и во дворе, постоянные вопросы, на которые приходится отвечать, а я не могу тратить на это столько времени, если хочу закончить книгу к будущему году. Но теперь уже плотники скоро закончат все в доме и начнут пристраивать комнату к жилищу управляющего, потому что его семья состоит из двух взрослых и четверых детей, кроме того, этот новый сварщик.

Марен и Боргбьерг уже уехали. И слава Богу! Не сомневайся, Боргбьерг предъявил мне изрядный счет — оказалось, что я должен ему четырнадцать тысяч крон! Какое свинство! Кристиан Юртвед и Оскар Омре просмотрели этот счет и немного его урезали, но все-таки я отдал одиннадцать тысяч, чтобы поскорей отделаться от этого мерзавца. Когда приедешь, я расскажу тебе об этом подробнее… Я знаю, что ты послал домой свой табель и что ты по-прежнему хорошо успеваешь в школе. Это прекрасно, Туре, дружок, не столько для школы, сколько для твоего характера, ты добиваешься всего, что сам намечаешь, и меня это очень радует, да благословит тебя Бог!.. Я тут нашел у парикмахера номер газеты „Гримстад Адрессетиденде“ и посылаю его тебе, чтобы ты увидел, как я разделался с этим сторонником лансмола^{72} в Гримстаде, пастором Скаарой, который так безобразно важничал, этакий жалкий человечишко! Очень грустно, что я не могу послать тебе также и первую часть моей статьи и разглагольствования этого краснобая, но ее у меня нет… Ваш танцевальный зал красят в последний раз, я к Рождеству заказал в Бергене двенадцать стульев… Рад, что сегодня мне хорошо работается, надеюсь, завтра будет не хуже… Когда прочитаешь статью, можешь ее выбросить, я не храню такие вещи… Пока, Туре, дружок, я собирался написать всего несколько слов. Привет всем Фрюденлюндам».

«17/1. 29.

Мама пишет короткое письмо Арилду, а я решил написать тебе. Сегодня вечером мы с мамой оба радуемся, Трёен прислал ей письмо о твоих успехах в математике и других науках. Про Арилда он пишет, что тот ленился последний год и немного отстает, но Арилд человек хваткий, он скоро догонит. Я наблюдал за тобой, когда ты был дома, ты стал такой взрослый, такой умный. Молодец. Доброй ночи, Туре, передай привет Арилду и скажи, что отец просит быть более прилежным.

Мне пришлось вскрыть это письмо, чтобы добавить, что я посылаю Фрюденлюнду книгу, про которую говорил ему, она от того человека, с которым я обедал в отеле „Виктория“, и очень интересная. Пусть Арилд прочитает ее после тебя. Пожалуйста, не выбрасывайте ее. (Описание Аляски Эрлинга Бергендала^{73})».

Признаться, мне немного совестно читать в этих письмах о своих выдающихся успехах. У меня действительно были хорошие отметки по всем предметам, кроме математики. Но несколько шпаргалок с формулами весьма улучшили результат и, возможно, заставили меня самого поверить похвалам директора школы Трёена.

В это время я получал много писем от отца, в которых он писал о здоровье, о работе и о трудностях, связанных с окончанием новой книги к положенному сроку. Он опять уехал из дома и пытался работать в Телемарке.

«Вролиосен 13/4. 29.

Мне больше не о чем писать, как о своей проклятой инфлюэнце, с которой я никак не могу разделаться, но сейчас мне лучше, холодного пота почти нет, не то что раньше. Но к осени мне книгу не закончить… А ты у нас молодчик, отметки у тебя все лучше и лучше. Со временем ты станешь незаурядным эрудитом. Во всяком случае, это тебе не повредит, возможно, ты захочешь стать офицером или кем-нибудь еще в этом роде, и тогда тебе придется сдавать много экзаменов. Но всему свой срок, у тебя пока есть время, и не к чему читать все подряд, не забывай побольше бывать на воздухе.

Здесь такая странная доставка почты, я пишу эти строчки, пока лошадь почтальона отдыхает, а потом они снова поедут вниз в долину.

До свидания, мой милый Туре! Я все время думаю о вас обо всех, моих детях».

«4/6.29.

Письмо пришло, и я посылаю ответ… Пару чаек, которые гнездятся здесь у пристани, донимают вороны. Сегодня я выстрелил в одну из ворон, но расстояние было слишком велико, ворона спаслась, однако чаек я отсюда тоже спугнул. Глупые птицы! Впрочем, через несколько дней они вернулись, и вороны тоже, но я больше не хочу вмешиваться в их жизнь… Недавно здесь побывал Хенрик Люнд и писал меня (уже десятый раз). Фру Люнд тоже была у нас, они вчера уехали. Мне подарили замечательный карандаш с подставкой. Это от одного немца, который живет в Америке… Вилсе опять приезжал сюда и фотографировал все подряд и приедет снова, когда вы с Арилдом вернетесь домой на каникулы и мы все соберемся вместе. Он был в Мюрене и фотографировал там, мы ездили туда на его автомобиле… Теперь весь Гусиный пруд обнесен железной решеткой, Густав и Карл красят дома… Одновременно я пишу письмо и Арилду, прочитайте письма друг друга, я не хочу повторяться… Привет тебе от всех домашних».