Спустя годы - [3]

Анестезиолог, высокий, худощавый мужчина средних лет, спокойный и невозмутимый, как и все люди его профессии, вскинул бровь.

— Производственный конфликт? — спросил он, когда старшая сестра Карбайд закрыла за собой дверь.

— Пустяки… Показывает характер, — ответила Лина, обрабатывая салфеткой подбородок ребенка.

— Может, стоит доложить заведующему отделением? — предложил он.

Лина покачала головой.

— Сама управлюсь, — твердо сказала она и, заметив краем глаза показавшуюся в дверном проеме высокую фигуру в белоснежном халате, оглянулась.

Рассмотреть вошедшего она не успела — ее сразил до боли знакомый голос:

— Всем привет! Что будем зашивать?

Сосчитав до десяти, Лина встала и, шагнув навстречу, на миг задержала взгляд на жетоне, приколотом к кармашку халата: «Энтони Элдридж. Хирург-ординатор». Истинный аристократ и без пяти минут лорд! — припомнила она восторженные комментарии Мэри Карбайд.

Проглотив ком в горле, Лина взглянула на девочку и как можно ровнее произнесла:

— Вообще-то мне нужен именно пластический хирург.

Тем временем Энтони уже снял халат и теперь вытаскивал золотые запонки из манжет накрахмаленной стильной рубашки в полоску.

— Увы! В данный момент все пластические хирурги заняты, — усмехнувшись, сообщил он. — Зато я свободен. Сестра, принесите-ка мне парочку перчаток девятого размера!

Мэри Карбайд выросла словно из-под земли и уже стояла наготове с перчатками нужного размера, ловя глазами каждый жест хирурга-ординатора, как преданная собачонка.

Вернувшись к операционному столу, Лина продолжила обрабатывать рану, а сердце чуть не выпрыгивало из груди.

— Сестра, готовьте местную анестезию, — услышала она бархатный голос.

Сочный баритон Энтони Элдриджа пьянил как доброе вино. Однажды услышав, его невозможно было забыть. Он волновал и обволакивал, действуя безотказно на всех особей женского пола независимо от возраста.

Лина окончила обработку раны, и Энтони, готовый накладывать швы, едва слышно поблагодарил:

— Спасибо.

На миг их глаза встретились, и Лине показалось, будто ее внезапно подхватил и закружил вихрь чувств.

— Пойду успокою мать девочки, — пробормотала она.

Но Энтони вряд ли ее слышал, да, пожалуй, и не заметил, как она ушла. Он приступил к работе: ловко орудуя шприцем, обкалывал рану обезболивающим.

Лина позвонила в приемное отделение и попросила прислать к ней мать Холли Батлер. Пошла в свой кабинет, села за стол и, положив перед собой карточку учета поступлений по «скорой», бесстрастно отметила, что у нее дрожат руки.

Ну разве могла она предположить, что ей снова доведется встретиться с Энтони? Она запретила себе думать об этом — хотя, если откровенно, в глубине души хотела его увидеть. Лина вздохнула. Девять лет, девять долгих лет прошло с тех пор, как они расстались…

Девять лет упорной учебы… Лекции, ночные бдения над учебниками, изнурительная практика… Скоро стукнет двадцать семь. Пора бы поумнеть, но куда там! Стоило услышать его голос — и глупое сердце снова трепещет, как у школьницы на первом свидании!

Набралась ума, нечего сказать! А ведь думала, что повзрослела, научилась понимать, что к чему… Неужели я позволю Энтони лишить меня зрелости, достигнутой с таким трудом за все эти годы?

Ни за что!

В дверь негромко постучали, и Лина инстинктивно выпрямилась, расправила плечи и постаралась придать лицу безучастное выражение.

— Войдите!

Дверь распахнулась, и в кабинет одновременно вошли женщина и мужчина, видимо мать Холли и ее дружок. Женщина цепко висла на руке своего спутника с таким видом, будто только что выиграла ценный приз в лотерее. Мужчина был щедро расписан татуировками и «благоухал» перегаром. Лина подавила отвращение, решив оставаться бесстрастной. Как профессионал она прекрасно понимала, что руководствоваться эмоциями, принимая решение, — последнее дело.

Мамаше чуть больше двадцати, удивилась Лина, разглядывая посетительницу. Всего лет на пять моложе меня, а выглядит… Кожа бледная, с землистым оттенком — видно, по бедности ютится в многоэтажке в промышленном районе… Одета дешево и безвкусно. Босые незагорелые ноги втиснуты в новые, но уже изрядно замызганные туфли, натертые места залеплены пластырем. Вытравленные перекисью блеклые лохмы свисают до плеч, а у корней темнеют отросшие волосы.

Ссутулившись, мать Холли мрачно смотрела на Лину потухшими глазами. Судя по всему, судьба не слишком балует эту женщину, а общество обрекает на подобное существование и ее дочь! — пришло в голову Лине.

Придав лицу участливое выражение, она вежливо спросила:

— Миссис Батлер?

— Не миссис, а мисс! — вмешался мужчина. — Тип, который ее обрюхатил, сбежал и не подумал на ней жениться.

— А вас как зовут? — поинтересовалась Лина.

— Том, — буркнул он. — Том Ричардсон.

— Как… как там моя Холли? — плаксиво спросила мать девочки.

Раньше надо было интересоваться, как там Холли! — с неприязнью подумала Лина, но ответила все же вежливо:

— Доктор накладывает ей швы. Учитывая его профессионализм и юный возраст вашей дочки, будем надеяться на лучшее, но должна вас предупредить — останется шрам. Хирург делает все возможное, чтобы он был как можно незаметнее.