Спуск к океану - [5]

Однако именно третье событие беспокоило его больше всего. Он ловил себя на мыслях о нем, даже когда выступал на трибуне сегодня, в день, который, как предполагалось, являлся днем счастья и гордости. Курьер, доставивший запечатанную депешу от генерала Булфинча, штаб которого находился ниже Константинополя, главной базе Республиканского флота в Великом Южном море, прибыл всего за несколько минут до того, как он сегодня утром покинул Белый дом.

Торговое судно, о котором все думали, что оно погибло в шторме два месяца назад, медленно тащась вошло в гавань прошлой ночью. Его доклад был леденящим душу.

Заведенный бурей далеко на юг, дальше, чем кто-либо заходил и вернулся, чтобы что-то рассказать, капитал корабля сообщил, что они высадились на острове мертвых. Там они нашли человеческий город, который, очевидно, был уничтожен в предыдущем году.

В городе жили тысячи людей, и он не стал жертвой пиратов Малакки, которые являлись основной проблемой флота в последние годы. Город был разрушен до основания, и некоторые останки мертвецов показывали, что они были съедены. Один матрос, ветеран Великой войны, сказал, что это было похоже на Рим после осады. Здания были разнесены на части артиллерийским обстрелом, и улицы по-прежнему были завалены обломками и стреляными гильзами, и следами крушения воздушного корабля.

Однако город находился более чем на пять сотен миль южнее линии, проведенной по договору с посольством казанов. Присутствие судна в этих водах было прямым нарушением договора и, следовательно, нельзя было официально выполнить никакого запроса на встречах, происходящих дважды в год с послом казанов на нейтральном острове на пограничной линии. Чтобы узнать больше ему придется воспользоваться другими средствами.

Пэт, смотря на Эндрю, чувствовал его беспокойство, и приблизился. — Это казаны, не так ли? Что-то было обнаружено в последнее время.

Отблески былого пламени в глазах Пэта забеспокоили Эндрю, каким-то образом они также возродили что-то в его собственной душе, что-то, что он предпочел бы оставить навеки похороненным.

— Как ты узнал? — прошептал Эндрю.

— Эндрю, дорогой, я чувствую запах войны за тысячу миль. Я уже говорил тебе последние годы, там должно быть что-то еще, и я вижу это в твоих глазах.

Эндрю посмотрел на него внимательно. Он что-то утаивал.

— Ладно, — усмехнулся Пэт, — один из моих офицеров увидел курьера и порасспрашивал этим утром бригаду поезда. Они говорят, что доки и сортировочные станции уже вовсю гудят об этом. Что-то приближается, Эндрю, что-то большое, нечто хуже, чем мы когда-либо знали. Ты ощущаешь это тем же самым способом, как ты чувствуешь бурю задолго до того, как увидишь ее.

Эндрю кивнул, смотря на счастливую толпу, наслаждающуюся этим днем мира; нетерпеливые мальчишеские лица новых офицеров, гордые взгляды родителей, многие из которых были ветеранами, как и он сам.

Мы были настолько же молодыми, осознал Эндрю, когда сражались в нашей войне. Мальчики на самом деле сбегали, чтобы посмотреть на «слона», никогда и не мечтая, что он приведет нас в этот безумный, ужасный мир, и хотя мы были мальчиками, мы быстро стали солдатами.

На мгновение он заметил своего сына на краю толпы, текущий поток курсантов направлялся к традиционному «водопою», на один последний танец, перед отправкой к месту службы.

— Если то, что случилось с эти городом это признак того, кто такие казаны, то будет война. Но это будет их война, — прошептал он, кивая на молодых курсантов, — и Бог им в помощь.

Глава 1

Ханага ту Зартак, карт Синего Знамени империи казанов, покинул свою каюту и вышел на бак своего флагмана, огромного линейного крейсера «Халанага». Полторы тысячи его последователей, воздев в небеса сжатые кулаки, приветствовали его появление триумфальным ревом, эхом прокатившимся по рядам.

Его взгляд охватил собравшихся, а потом он поднял глаза на флот, состоящий из почти сотни судов, которые уже сейчас выходили под парами в море. Быстроходные фрегаты пропахивали рябь морских волн, брызги взмывали вверх, преломляя лучи утреннего солнца так, что казалось, словно ливни ярко-красных рубинов низвергались через их палубы. Вода вспенилась за кормой фрегатов, прыгнувших вперед, чтобы занять позицию в авангарде армады. Вздымающиеся волнами облака черного дыма, клубящиеся из их дымовых труб, хлестнули по ветру.

За ними шли бронированные крейсеры, несколько судов более старой конструкции по-прежнему щеголяли мачтами, с которых сегодня утром сняли паруса. И, наконец, пошел его корабль и пять других огромных линейных крейсеров флота Синего Знамени.

Гавань Кревага, известный человеческому скоту, который населял его, как Крит, уже лежал за кормой, дымящиеся руины их города являлись маяком, который, как он знал, привлечет флот Красного Знамени так же, как запах гнилой падали привлекает пожирателей мертвечины. Человеческий город находился под прямым управлением его брата, поскольку его угольные шахты были ценным источником топлива для его флота. Маневры последних шести месяцев, прочесывание Критских островов, уничтожение базы снабжения брата и человеческих рабов, изменило ход войны, сдвигая баланс обратно в его пользу. Долгожданное окончательное столкновение произойдет сегодня, решая, удержит ли он трон или его брат, Ясим Узурпатор, добьется доминирующего положения.