Спрут - [18]

Альтеро был ошарашен такой реконструкцией происшедшего, на лице его отразились изумление и недоверие.

— А герцогиня? — спросил он. — Почему же она покончила с собой?

— Она не покончила с собой, — поправил его Каттани. — В отчаянии от убийства человека, которого любила, она обрушила весь гнев на Чиринна. «Не думай, что тебе это сойдет с рук, — грозила она ему, — я не намерена покрывать преступление такого уголовника, как ты». И Чиринна в слепом бешенстве поднял пистолет и прикончил также и герцогиню Элеонору. Потом заставил Титти позвонить вам. «Вызови Альтеро, — приказал он ей, — он знает про роман между Маринео и твоей матерью, скажи ему, что они убили друг друга, он придумает, как все уладить. Но только смотри, без всяких фокусов, не то у меня найдется пуля и для тебя». Здесь Чиринна вложил свой пистолет — номер на оружии был спилен — в руку герцогини и смылся.

— Да, — признал Альтеро, — теперь все сходится. Но я не могу понять одного: почему некоторое время назад вы высказали подозрение, что Маринео ворсе не был таким уж святым, каким я его считал.

Вместо ответа Каттани выдвинул ящик стола и извлек небольшую папку. Он вывалил ее содержимое на стол и принялся рыться в бумагах, пока не нашел то, что искал.

— Видите эту книжечку? Это корешки чеков, которые Маринео заполнял на вымышленное имя Фьордализо. Последний чек, вырванный из этой книжечки, послужил для покупки за триста миллионов квартиры в Салерно. Маринео собирался возвратиться в свой родной город и подготавливал себе жизнь без забот, когда он вскоре выйдет на пенсию. Чиринна его убил не только потому, что они поссорились из-за Титти. Маринео зашел слишком далеко в своих угрозах. Он грозился ни перед чем не остановиться, все взорвать и выйти из игры. А вам хорошо известно, дорогой Альтеро, что мафия не прощает угрызений совести и раскаяний.

Альтеро был подавлен обрушившимися на него разоблачениями.

— Этого я не ожидал, — только и мог сказать заместитель начальника оперативного отдела. — Это для меня страшный удар.

Он в отчаянии развел руками и весь как-то сжался на стуле, его массивная фигура сразу стала словно меньше. Некоторое время помолчав, он продолжал:

— Но я не понимаю, почему вы сразу же не приказали мне арестовать Чиринна и подвергали себя риску — ведь этот сукин сын мог вас убить.

— У меня не было выбора. Чтобы доказать убийства Маринео и герцогини, у нас всего одна свидетельница, слишком хрупкая, чтобы выстоять на суде перед защитой, как нетрудно предвидеть, весьма агрессивной и не брезгующей никакими средствами. К тому же она наркоманка. Ничего не стоит ее дискредитировать, выдавать за фантазерку. Нет. Я должен был спровоцировать этого мерзавца Чиринна, заставить его сделать какой-нибудь опрометчивый шаг. И, судя по тому, как он себя повел, должен сказать, что вы в свое время дали точную характеристику этому негодяю. Чиринна всего лишь хвастун, безмозглый бабник. Настоящий мафиозо не терял бы так головы, как он. Подведем итоп мы поймали мелкую рыбешку, акулы плавают в более глубоких водах.

Осколки супружества

Прежняя мафия держалась подальше от наркотиков. Не столько из боязни угрызений совести, сколько из практических соображений. Алкоголь, азартные игры, рэкет считались невинными и законными средствами наживы. Если не хватать через край, даже полицейские власти иногда готовы были смотреть на это сквозь пальцы. Но наркотики другое дело. Крупные боссы сознавали, что встревать в эту грязную торговлю грозило слишком большим риском. Политические деятели, мечущие громы и молнии, полицейские, ведущие войну до последней капли крови... Нет, лучше не затеваться.

Первым позабыл о благоразумии Лаки Лючано. «Счастливчик» видел в наркотиках бизнес и был убежден, что мафия напрасно оставляет его в стороне, когда он сулит такую огромную наживу. К концу тридцатых годов Лючано ушел с головой в торговлю героином. Прежде чем эта мысль придет кому-нибудь другому, как говаривал он.

Тогда-то Сицилия и превратилась в базу, откуда уходил «товар», предназначенный для американского рынка. Продукты обработки мака прибывали на остров морским путем из Турции и других восточных стран. Здесь они превращались в героин в оборудованных мафией подпольных лабораториях. Затем происходила отправка. Белый порошок прятали при помощи все новых, поистине гениальных уловок. Его отправляли в путь внутри кожуры апельсинов, яичной скорлупы, в полостях механизмов. Благодаря постоянно меняющимся остроумным и не вызывающим подозрения методам эта система, придуманная Лаки Лючано и усовершенствованная Джо Адонисом и Фрэнком Копполой, прекрасно функционирует поныне.

— Значит, теперь дошли до того, что героином начиняют конфеты, — развел руками Каттани.

Один из полицейских продолжал вынимать из ящика белые коробки и складывать их на столе. Все они были точь-в-точь такие, как коробка, принесенная доном Манфреди.

— Эй, хватит, хватит, ты мне завалишь весь стол!

Отворилась дверь, и на пороге появился Альтеро с подробным рапортом об операции по борьбе с наркотиками. Указав на ящик, он произнес:

— Мы обнаружили шестьдесят таких ящиков, уже опечатанных и готовых к отправке.