Спросите Фанни - [63]

Лиззи вспомнила, как первое время после того, как Брюс ее бросил, казалась себе пустой скорлупой. Не могла писать. Не могла преподавать. Однажды на занятии она так грубо отчитала студента за неправильное толкование фрагмента из романа Хемингуэя «И восходит солнце», что позже пришлось вызывать его к себе в кабинет и извиняться. По ночам она лежала в постели, жалела себя и думала: «У меня никогда не будет такой семьи, как у родителей». Она понимала, что неразумно упиваться такими мыслями, что наверняка она встретит другого, но в тот момент ничего не могла с собой поделать. Худший период в ее жизни.

И вот явился Гэвин, при виде которого у нее подгибались колени.

Она спросила:

— Ты правда собираешься подавать в суд?

— Ох, Элизабет, — вздохнул он, — почему ты не можешь просто признать, что пыталась окатить меня кипятком? И тогда, возможно, у меня отпадет охота сводить счеты.

— Ладно, — сдалась Лиззи, — я пыталась окатить тебя кипятком.

— Нет, скажи искренне. А ты просто повторяешь слова, не вкладывая в них смысла.

— Ой, ну что ты пристал? — простонала Лиззи. — Все произошло за долю секунды. Внезапно ты стал отбирать у меня чайник, и, может быть, у меня и появилось такое желание. Откуда мне было знать, что там кипяток?

— Вода только что вскипела! Из носика шел пар!

Разве заметишь такую мелочь в пылу ссоры?

— Так что, ты собираешься подавать иск или нет?

Гэвин пристально посмотрел на нее прищуренными глазами.

— Тягомотина судебного процесса перевесит все вероятные компенсации, которые я мог бы получить, — сказал он. — Так что нет, лично я не собираюсь выдвигать обвинения. Но это не значит, что тобой не займется полиция.

— Рут говорит, что без твоего заявления я им неинтересна.

— Ну, это их дело.

— Нет, Гэвин, все зависит от тебя. Мяч на твоей стороне. Если ты не станешь свидетельствовать против меня, не будет и расследования. Ты правда думаешь, что мне приятно говорить, будто я во всем виновата?

Гэвин стал рассматривать костяшки пальцев.

— Допускаю, что слишком остро отреагировал, когда увидел, что ты льешь кипяток на мой ноутбук.

— Я за него заплачу.

— Сто пудов.

— И все же поваренная книга испорчена. Ее восстановить нельзя.

— Ладно, мне жаль, что так случилось.

— А слова «извини» в твоем словаре нет?

— Нет, — помотал головой Гэвин. — А может, и есть. Извини, что тебе пришлось сделать аборт. Я очень об этом сожалею и хотел бы повернуть время вспять.

Он взглянул на нее из-под тяжелых век, и Лиззи увидела его кроткое лицо, которое, возможно, всегда было таким, только она отказывалась это замечать, потому что в Гэвине ее главным образом привлекало умение оставаться на два шага впереди: он выглядел умнее, добился в жизни большего. Но она ошиблась: он обыкновенный мужчина со сложным, запутанным характером. Ей с самого начала следовало получше разглядеть его.

— Спасибо, — ответила Лиззи. — Я благодарна тебе за эти слова. Не подозревала, что ты на такое способен.

— Я добрее, чем ты думаешь, — ответил он.

* * *

Врач решила оставить Мюррея в больнице до утра, чтобы понаблюдать за его состоянием, так что Рут, Лиззи и Джордж вернулись на ферму без него. Лиззи с грустью заметила, что дом словно скучает без хозяина. В самых неожиданных местах щелкало и поскрипывало. Трубы урчали. Окна звенели. Все напоминало об отсутствии отца: от разобранной кровати до пустого крючка для пальто в прихожей.

Никто не спрашивал Лиззи, о чем они с Гэвином говорили наедине в больничной палате, но она по собственному желанию сообщила, что Гэвин не будет обращаться в полицию и подавать на нее в суд. Сразу после приезда в отцовский дом Рут принялась разбирать коробку с документами Мюррея — доверенностями, завещанием и различными дополнениями к нему, — Джордж надолго залез под душ, а Лиззи окопалась в комнате с двумя кроватями и принялась проверять студенческие работы. Но через некоторое время она начала клевать носом, поэтому спустилась в гостиную, где нашла Рут, которая восседала за столом, заваленным стопками бумаг, и ворчала, что Мюррей, будучи юристом, мог бы вести дела и поаккуратнее.

— Надеюсь, отец не лишил меня наследства из-за того, что я облила водой ноутбук Гэвина, — сказала Лиззи. — Шутка, — тут же добавила она.

— Знаю, что шутка, — ответила Рут. — И в глубине души я смеюсь.

Интересно, подумала Лиззи, переварила ли Рут новость о том, что в ночь аварии Лиллиан была пьяна, и поубавился ли теперь ее гнев на мать. Должно быть, сестре очень тяжело: ведь все эти годы она ставила Лиллиан на пьедестал. А Лиззи нет. Она была еще очень мала, когда Лиллиан умерла, и не успела как следует ее узнать, поэтому у нее не сложилось представления о достоинствах матери.

Но Лиззи не хотела сейчас углубляться в этот вопрос. Для одного дня достаточно болезненных разговоров.

— Во сколько ты завтра улетаешь? — спросила она.

— В три, — ответила Рут. — Хотя подумываю остаться еще на день или на два. Правда, Моргану это не понравится, — добавила она. — Он же тогда не сможет каждый день кататься на мотоцикле, и ему придется заботиться о том, чем кормить детей.

Морган иногда вел себя как сукин сын.

— А пожалуй, знаешь, переживет, не маленький, — чуть погодя добавила Рут.