Справедливость. Как поступать правильно? - [92]
Можете заметить, что это видение свободы оставляет мало места коллективной ответственности или обязанности нести моральное бремя несправедливостей, совершённых в прошлом нашими предшественниками. Если я пообещал деду выплатить его долги или принести извинения за его грехи, это — одно дело. Моя обязанность выплатить компенсацию становится обязательством, основанным на согласии, а не обязательством, возникающим из коллективной сущности, охватывающей многие поколения. Если же подобного обещания не было дано, моральный индивидуалист утрачивает чувство ответственности и не должен каяться в грехах своих предшественников. В конце концов, эти грехи — их, а не мои.
Если видение свободы, которого придерживается моральный индивидуалист, правильно, тогда в позиции критиков официальных извинений есть зерно истины: мы не несем никакого морального бремени за несправедливость, совершенную нашими предшественниками. Но дело не сводится к извинениям и коллективной ответственности. Индивидуалистическое видение свободы фигурирует во многих наиболее известных в современной политике теориях справедливости. Если же эта концепция свободы дефектна (а я считаю ее именно таковой), тогда нам необходимо переосмыслить некоторые фундаментальные черты нашей политической жизни.
Как мы уже видели, идеи согласия и свободы выбора принимают преувеличенные формы не только в современной политике, но и в современных теориях справедливости. Оглянемся же и посмотрим, как различные представления о выборе и согласии стали определять содержание наших современных посылок.
Раннюю версию самостоятельного выбора дает нам Джон Локк. Он утверждал, что люди — свободные и независимые существа, не подчиненные власти родителей или божественному праву королей. Поскольку люди «являются по природе свободными, равными и независимыми, то никто не может быть выведен из этого состояния и подчинен политической власти другого без своего собственного согласия»[322].
Веком позже Иммануил Кант предложил более сильную версию самостоятельного выбора. Выступая против философов-утилитаристов и эмпириков, Кант утверждал, что мы должны представлять себя как комплексы предпочтений и желаний. Быть свободным — значит быть автономным, а автономность означает подчинение закону, который я задаю себе сам. Кантианская автономия требовательнее согласия. Когда я устанавливаю себе нравственный закон, я не просто делаю выбор в соответствии со своими случайными желаниями или преданностью. Вместо этого я отстраняюсь от своих конкретных интересов и привязанностей и действую как участник чистого практического разума.
В XX в. выдвинутую Кантом концепцию автономной личности адаптировал Джон Роулз, который сделал кантианскую концепцию одной из основ своей теории справедливости. Как и Кант, Роулз заметил, что сделанный нами выбор часто отражает случайности, которые в моральном отношении произвольны. Например, чей-то выбор в пользу работы на потогонном предприятии может отражать отчаянную экономическую необходимость, а не выбор, который можно назвать свободным в каком-то значимом смысле. Итак, если мы хотим, чтобы общество было добровольной организацией, мы не можем основывать общество на реальном согласии. Вместо этого нам надо задаться вопросом, с какими принципами справедливости мы бы согласились, если б отодвинули свои конкретные, особые интересы и преимущества и делали бы выбор под завесой неведения.
Кантианская идея автономной воли и идея гипотетического соглашения, заключенного под завесой неведения, Роулза имеют общий элемент: обе идеи рассматривают морального субъекта как существо, независимое от его частных, особых целей и привязанностей. Когда мы проявляем волю к нравственному закону (о чем говорит Кант) или выбираем принципы справедливости (о чем говорит Роулз), мы делаем это безотносительно ролей и сущностей, которые определяют наше положение в этом мире и делают нас теми конкретными людьми, какими мы и являемся.
Если при размышлении о справедливости мы должны абстрагироваться от своих конкретных личностей, тогда трудно построить доводы в пользу того, что современные немцы несут какую-то особую ответственность и должны предложить некую компенсацию за Холокост. Или что нынешнее поколение американцев несет особую ответственность и должно исправить несправедливость, причиненную рабством и сегрегацией. Почему? Потому что, как только я отрешаюсь от того обстоятельства, что я — немец или американец, и начинаю считать себя свободной и независимой личностью, исчезает всякое основание для разговоров о том, что моя обязанность исправить эти исторические несправедливости больше, чем та же самая обязанность любого другого человека.
Отношение к личностям как к свободным и независимым субъектам не только не проводит различия между вопросами коллективной ответственности, ложащейся на несколько поколений. Такое отношение имеет и более долговременное последствие: подобное представление о моральном субъекте имеет последствия для способа нашего мышления о справедливости. Концепция того, что мы — свободно выбирающие, независимые личности, поддерживает, подкрепляет мысль о том, что принципы справедливости, определяющие наши права, не должны основываться на какой-то конкретной моральной или религиозной концепции; напротив, они должны стремиться к нейтральности в отношении конкурирующих представлений о благой, правильной, праведной жизни.
Рыночное мышление сегодня пользуется непререкаемым авторитетом, ведь именно его механизмы приводят к богатству и процветанию целые страны. Майкл Сэндел рассказывает о том, как коммерческий подход, прикасаясь к вещам, ранее ему недоступным, нередко разрушает первичный смысл и суть многих понятий и явлений. Так служба в армии по контракту и покупка прав гражданства разрушают смысл понятия «гражданство», покупка права проходить без очереди к врачу – ущемляет равенство граждан в правах, продажа права назвать станцию метро или стадион – нарушает традиции памятного наименования, духовного и национального единения.
Самоубийство или суицид? Вы не увидите в этом рассказе простое понимание о смерти. Приятного Чтения. Содержит нецензурную брань.
Автор, являющийся одним из руководителей Литературно-Философской группы «Бастион», рассматривает такого рода образования как центры кристаллизации при создании нового пассионарного суперэтноса, который создаст счастливую православную российскую Империю, где несогласных будут давить «во всем обществе снизу доверху», а «во властных и интеллектуальных структурах — не давить, а просто ампутировать».
Автор, кандидат исторических наук, на многочисленных примерах показывает, что империи в целом более устойчивые политические образования, нежели моноэтнические государства.
Книга представляет собой интеллектуальную биографию великого философа XX века. Это первая биография Витгенштейна, изданная на русском языке. Особенностью книги является то, что увлекательное изложение жизни Витгенштейна переплетается с интеллектуальными импровизациями автора (он назвал их «рассуждениями о формах жизни») на темы биографии Витгенштейна и его творчества, а также теоретическими экскурсами, посвященными основным произведениям великого австрийского философа. Для философов, логиков, филологов, семиотиков, лингвистов, для всех, кому дорого культурное наследие уходящего XX столетия.
Вниманию читателя предлагается один из самых знаменитых и вместе с тем экзотических текстов европейского барокко – «Основания новой науки об общей природе наций» неаполитанского философа Джамбаттисты Вико (1668–1774). Создание «Новой науки» была поистине титанической попыткой Вико ответить на волновавший его современников вопрос о том, какие силы и законы – природные или сверхъестественные – приняли участие в возникновении на Земле человека и общества и продолжают определять судьбу человечества на протяжении разных исторических эпох.
В этом сочинении, предназначенном для широкого круга читателей, – просто и доступно, насколько только это возможно, – изложены основополагающие знания и представления, небесполезные тем, кто сохранил интерес к пониманию того, кто мы, откуда и куда идём; по сути, к пониманию того, что происходит вокруг нас. В своей книге автор рассуждает о зарождении и развитии жизни и общества; развитии от материи к духовности. При этом весь процесс изложен как следствие взаимодействий противоборствующих сторон, – начиная с атомов и заканчивая государствами.