Спортсмены - [41]

Люди стояли на твердом насте, зябко притопывали ногами и выжидательно поглядывали на лыжню, убегающую по ровному полю к лесу. Чувствовалось, что стоят они здесь уже давно, успели порядочно замерзнуть, а некоторые заодно — познакомиться в споре.

— Вот, ей-ей же, Орлов первым придет, — бубнил, будто ни к кому не обращаясь, парнишка лет пятнадцати с явным намерением завести выигрышный для него спор. Орлов был победителем труднейшего четырехдневного пробега Москва — Ярославль, и ему абсолютно всеми пророчилась победа в двадцатикилометровой гонке. Об этом из присутствующих здесь знал не только говорливый парнишка.

— Да замолчи ты! — осадил его наконец пожилой мужчина в рыжей лисьей шапке. — Зачем коллегам нервы взбивать?!

— А чтобы подготовились эти коллеги. Не так муторно потом будет, — не унимался задиристый юный болельщик.

— Ну и гад же ты! — не удержался рядом стоявший парень. Одет он был легко — в лыжные ботинки и телогрейку поверх спортивного костюма. Нос и губы его посинели, то ли от холода то ли от долго сдерживаемого волнения.

Тут вдали между деревьями замельтешили две фигуры, и болельщики словно по команде «замри», застыли в том положении, в каком застало их сказанное кем-то «идут».

— Орло-о-ов! — что есть мочи заорал парнишка. Обладатель рыжей шапки от все души отвесил ему подзатыльник, смачно сплюнул и подчеркнуто невозмутимо стал вглядываться в приближающихся лыжников.

— Кто же это первым-то? — не вытерепев, забурчал он. — Гляди, Пашка Орлов вторым ковыряется. Да кто же это?..

— Володя. Володенька-а-а! — Девушка в белой пуховой шапочке и нездешнем пальто побежала навстречу лыжникам.

Болельщики еще больше заволновались. «Кто такой? Кто такой?» — спрашивали они друг друга.

— Ну что, сморчок? Накрылся твой Орлов, — весело выдохнул парень в телогрейке. — Знай наших! — И он вдруг начал яростно отплясывать, охлопывать себя руками, словно только сейчас почувствовал, что промерз основательно.

А болельщики, пережив первые минуты разочарования, осаждали вопросами парня в телогрейке. Тот торопливо надевал лыжи, поглядывая в сторону приближающихся гонщиков и с усилием раздвигая стылые губы, охотно объяснял:

— Да это наш Володька Мягков! Ленинградец. Мировой парень!..

Здесь, в чистом поле, лыжня оледенела. Местами на ней проглядывали плешины земли, на них лыжи, хрипло взвывая, затормаживали бег. А лыжники, стиснув зубы, пытались не замедлять его ни на секунду.

Владимир Мягков — высокий, атлетического сложения, выделялся среди ленинградских лыжников особой манерой ходьбы. Из-за этого у него с тренером поначалу то и дело возникали споры.

— Корпус, корпус ниже, Володя! Еще ниже, — кричал ему на занятиях тренер. — При махе ногу в колене больше сгибай. Ну что ты, как столб, бежишь!

Владимир пробовал ходить, как ему советовали. Однако уставал гораздо быстрее и все же пытался освоить рекомендуемый ему стиль, убеждая себя, что, когда привыкнет, все пойдет как по маслу.

Но перестроиться он так и не смог. Привык — на лыжах с самого детства — уже ходить по-своему. А тренеру, когда тот в очередной раз принялся упрекать его («техники у тебя нет и не будет, потому что не слушаешь, упрямишься, все по-своему делаешь»), Мягков заявил:

— Ладно, Федор Иванович, не будем больше спорить по этому поводу. Как я ходил, так и буду ходить. А техника… Что ж, она, может, завтра другая будет.

И действительно, через несколько лет техника хождения на лыжах изменилась, и сегодня, видимо, Владимир Мягков не выделялся бы среди лыжников своеобразной манерой ходьбы, его технику не то чтобы переняли, к ней пришли. А тогда не обходилось и без обидных для спортсмена замечаний вроде: «Ну и техничка…», «Интересно, кто его тренировал?» и так далее.

Мягков был сам себе первым тренером. Он самостоятельно тренировался до зимы 1935/36 года, когда в соревнованиях на первенство Ленинграда по лыжам занял призовое место, и это была победа не только Володи Мягкова-спортсмена, но и победа Владимира Мягкова-тренера. На этих соревнованиях его впервые и заметили. Городской комитет по физической культуре и спорту направил молодого способного лыжника учиться в школу тренеров при Государственном институте физической культуры имени Лесгафта.

Владимира включили в сборную команду города, и тут впервые появился человек, который стал руководить его тренировками и который с первых же дней столкнулся не только с самобытной техникой своего подопечного, но и с еще более самобытным характером.

Тренировки эти не приносили Мягкову удовлетворения. Они как бы выбивали его из привычного спортивного ритма, и не потому, что были для него малы по нагрузкам, а потому, как казалось ему, что были несовершенны в своей основе. Они рассчитывались на всех и ни на кого в отдельности. Все подгонялось под какую-то единую, общую схему. Невзлюбил Владимир эти «тренировки под руководством», стал часто их пропускать, отвоевывая прежнее право быть самому себе тренером. И здесь уж он старался.

Каждый вечер в одно и то же время его можно было увидеть в Шуваловском парке поселка Парголово. Там Володя разминался, делал несколько легких пробежек и стартовал на свою, им самим приблизительно отмеренную дистанцию — двадцать километров. Она пролегала через крутые склоны парголовских гор, по лесным дорогам Юкков и Каменки.