Сплошной обман - [45]

— Очень приятно.

Мою руку еще раз до боли стиснули, в лицо пахнуло сигарным духом. Сможет ли Энгус Грант, при всей его безмерной доброте, простить мне этот обман? Однажды его обозвали добряком на глиняных ногах — мол, Энгус не поступится честностью даже ради своих друзей.

Мысли в его голове стучали так громко, что я это почти слышала. Прости меня, милый Энгус! Рядом со мной возникла та самая дородная пожилая дама с седыми локонами.

— Годди рассказывал, что вы родственница сестер Трамвелл? Вы очень милы, дитя мое.

Я тупо кивнула, уголком глаза поглядывая на Гиацинту и Примулу, оживленно чирикающих с Энгусом. О чем они говорят? Одарив даму застывшей улыбкой, я напрягла слух.

— Скажите, вы случайно не дочь Фиалки? Правда, Годди, она на нее удивительно похожа? — Толстуха подмигнула хозяину поверх моей головы. — А ведь тебе, сыночек, всегда нравилась Фиалка.

— Ничего подобного! — возмутился Годфри. — Она подарила мне на день рождения дохлую лягушку. Я ничуть не удивился, что такую жуткую вещь…

Так я похожа на Фиалку?!

Энгус поймет, когда узнает правду! Я заставлю его понять.

Толстый мистер Уитби—Браун, украдкой бросив взгляд на мою грудь, извинился и поспешно ретировался в дальний конец комнаты, где в облаке сигарного дыма скрывались два джентльмена.

— Ну, дорогой, нельзя же считать, что Фиалка вышла замуж не за ровню только из–за какой–то там мертвой лягушки, — пожурила сына миссис Гранди.

Она была в строгом платье из черного шелка, к кружевному воротничку приколота камея. Мне показалось, что я уже встречалась с этой величавой женщиной. Или же просто где–то мельком видела ее. Любезная, простая, обожает поболтать с молодежью…

Годфри подхватил пепельницу и отправился вслед за мистером Уитби—Брауном, я встрепенулась и сказала, что вовсе не являюсь дочерью Фиалки и даже, к великому моему сожалению, почти ничего не знаю о сестре Гиацинты и Примулы.

— Тогда я не очень расстроена глупыми словами Годфри. — Миссис Гранди успокаивающе похлопала меня по руке. — Он единственный ребенок, и его всю жизнь слишком оберегали. Годди испытал ужасное потрясение, когда Фиалка после замужества обратилась в католичество. Ох, милое дитя, я не устаю повторять ему, что католики — это в точности такие же люди, как и мы. Но, между нами говоря, мой сын считает католичество колдовством и шаманством — все эти идолы и благовония… Так какое, милочка, вы имеете отношение к роду Трамвеллов?

— Отдаленное, — прошептала я. — И в "Кельях" оказалась впервые.

— Не такое уж отдаленное, — многозначительно усмехнулась миссис Гранди. — Иначе вас не звали бы Тессой. Это ведь не может быть совпадением, правда? Вы еще не сталкивались с презрением деревенских жителей? Местные олухи до сих порсчитают те давние события пятном на истории нашей деревушки. Слава богу, у рода Гранди тоже есть чем гордиться — старинный скандал, случившийся здесь, в Чейнвинд–холле. Это одно из самых знаменитых нераскрытых убийств. Годди сказал мне, что один из сегодняшних гостей, священник — вон тот, что стоит к нам спиной, — пишет книгу о таинственных преступлениях.

— Как интересно!

Я безмятежно улыбалась, пока дворецкий вручал нам стаканы с хересом. Как бы изловчиться и поговорить с Энгусом?! Надо попытаться все объяснить…

— Не далее как сегодня я говорила Годди, что во Флаксби—Мид то и дело происходят странные вещи. Вспомнить хотя бы нашу медсестру Мод Крампет — ума не приложу, зачем она взяла на воспитание этого мальчишку, да еще нашла его бог знает где.

— Вы хотите сказать, что о его происхождении ничего не известно?

Херес был очень сухим, но даже если бы вино было напичкано сахаром, оно все равно показалось бы мне хуже горькой редьки. Я не отрывала взгляда от Гиацинты и Примулы, которые на другом конце комнаты увлеченно болтали с Энгусом, и вдруг поймала себя на том, что мне ужасно нравятся их нелепые наряды. Даже чудовищная сумка Гиацинты, расшитая бисером, и сетчатые фиолетовые чулки Примулы казались теперь милыми и трогательными. Гораздо лучше, чем чопорное черное платье и элегантная брошь с камеей!

— Как ни печально, но у всех подобных детей одно происхождение — трущобы. Берти! Даже имя какое–то простонародное.

— Не могу с вами не согласиться. Именно эта мысль пришла мне на ум, когда я узнала, что как раз так близкие родственники звали Георга VI.

Моя жеманная улыбка была верхом совершенства.

— Всякое, конечно, бывает. Но я все–таки предупредила миссис Грегори, когда на прошлой неделе случайно встретилась с ней в кафе "Паутина", что она сильно рискует, разрешая своему Рикки — какое глупое имя, правда? — общаться с ребенком, у которого определенно проблемы с психикой. Знаете, мой покойный муж был ученым, и он твердо верил, что…

— У Берти проблемы с психикой?

— Вы не знали? До чего ж я неосторожна. Но я не раз говорила Годди, что если бы он хоть раз в жизни стал разговаривать с несуществующими людьми — например, с мальчишкой Фредди, — то я немедленно отвела бы его к психиатру.

Фредди… Так приятель Берти существует лишь в воображении?!

— Это все трущобное воспитание, вы согласны, милочка? Годди никогда не доставлял мне волнений, если не считать привычки время от времени одеваться в мои платья. А вот и мой мальчик, он будет сопровождать меня к столу. Это привилегия матери, милочка, хотя я уверена, Годди с радостью бы оказал эту честь вам. — Толстое лицо миссис Гранди расплылось в сладкой улыбке. — Честно говоря, меня вовсе не нужно сопровождать.