Сплетение теней - [20]

Роза, закрывая рукой кровоточащий рот, пропала с порога, но Джессамина замешкалась, хмурясь.

— Но, Лилит, девочка не знает, что…

— Иди, Джессамина.

Джессамина сглотнула возражение, а потом пропала. Цинния отдала Лиру приказ замереть, а потом поспешила прочь, с жалостью посмотрев на Клио.

Лилит подошла к двери.

— Последний шанс, девочка. Ты не захочешь быть в этой комнате, — Клио не двигалась, и суккубша тихо фыркнула. — Девственницы. Все вы дурочки.

Она захлопнула дверь. Золотая магия оплела ее, создав сильные чары замка.

Клио вжалась в диван, а Лир поднял голову. Его черные глаза пылали от бездумного гнева и похоти, были направлены на нее, и в его взгляде не осталось ничего подавленного.

Глава восьмая

— Лир? — прошептала Клио.

Он смотрел на нее пугающе пристально, не узнавая. Только жар и ярость.

Когда деймона загоняли слишком далеко, их инстинкты становились такими сильными, что подавляли разум, включая часть, что узнавала союзников и любимых. И, судя по его взгляду, суккубши довели его до того, что Лир не узнавал ее.

Но она уже сопротивлялась нападающему инкубу, так что следовала его совету и не смотрела в его опасные манящие глаза, а сосредоточилась на его подбородке, вот только было почти невозможно удержать там внимание. Его облик деймона был невероятным, меньше отличался от людей, чем у многих деймонов, но во многом был красивее, чем она могла представить. Он восхищал, потрясал, притягивал. Его присутствие затуманивало ее разум.

Холод волной хлынул на нее, страх подавлял тепло его силы, и она боялась, что ошиблась. Она боролась с афродизией раньше, но не от инкуба без морока.

Лир хищно улыбнулся, холодно и голодно… и ужасно сексуально.

Паника пронзила ее, и Клио вскочила на ноги, на пальцах трещали чары оков. Она подняла руку, готовая колдовать.

— Стой.

Этот голос. Невозможно красивый, полный волшебной гармонии, что дрожала тихой силой. Одним словом он стер все ее мысли о самозащите и погрузил в приятную дымку.

Она послушно остановилась.

Лир подошел медленно, крадучись, их взгляды встретились. Разум Клио опустел, она затерялась в его бездонных темных глазах. Ее чары угасли.

И его ладони оказались на ней, а шансы на сопротивление пропали.

Он поднял ее над полом. Спина Клио ударилась о стену, Лир прижался к ней, его тело было горячим и твердым. Он поймал ее за волосы, отклонил голову и впился губами в ее губы.

Он целовал ее хищно, с языком в ее рту. Каждое движение вызывало в ней раскаленный жар. Клио не могла двигаться, он сжимал ее волосы в кулаки, прижимал своим телом к стене, а другая ладонь схватилась за ее попу. Она едва дышала, он все накрывал ее рот своим, и она сжимала его плечи, впиваясь пальцами.

Ее кровь стала огнем. Она сгорала изнутри. Ее голова кружилась, но ей нужно было больше. Ей хотелось больше, иначе она могла умереть.

Его ладонь скользнула по ее ноге, он задрал ее колено на свое бедро, а потом сильнее вжался в ее бедра своими. Лир впился губами в ее шею. Он целовал, посасывая, властно, а не чувственно, вызывая наслаждение и боль, и спину Клио покалывало от этого. Каждый нерв в ее теле пылал от желания. Она была беспомощна, неутолимый огонь поглощал ее изнутри, а его губы — снаружи. Она могла лишь сжимать его, подчиняться и тонуть.

Он потянул ее за волосы, отклонил голову, и его зубы задели ее шею, посылая новую приятную боль. Он напевал, и его прекрасный голос подавлял ее разум и тело. Ощущения и желание усиливались, огонь разгорался, и Клио уже не могла дышать. Наслаждение охватило ее, опьяняя, но с каждым прикосновением его руки и рта желание только росло, впивалось глубже, накапливалось. Клио не могла терпеть. Худший голод или жажда не могли с этим сравниться. Это было больно. Это было пыткой.

Ей нужно было больше. Желание было таким сокрушительным, что слезы полились по ее щекам.

Его ладони замерли. Он убрал губы от ее кожи.

Она смутно поняла, что открыто плакала. Она висела в его руках, жар и желание впивались все глубже до боли. Всхлип сотряс ее тело. Но отчаянное желание все прогоняло из головы.

Лир остановился, и без его прикосновений жаркая эйфория угасала, а вместо нее росла боль. Нервы были перегружены, болели и горели, а все внутри заполнила ужасная пустота, невыносимая пустота, которую он должен был закрыть, иначе она сойдет с ума.

Он отошел от стены, удерживая Клио с нежностью, чего не было в его движениях до этого. Он осторожно повернул ее спиной к своей груди и опустился, увлекая ее за собой, пока они не сели на пол. Клио дрожала, тряслась в его руках от боли и желания. Руки обвили ее, кулаки сжимали ее футболку. Лир прижался лицом к ее плечу.

— Прости, Клио, — прошептал он. — Прости. Мне так жаль.

Он снова и снова повторял слова, а Клио дрожала в его руках. Жар пропадал, и холодная пустота вызывала боль. Ее мысли прояснились, и она заплакала снова, поняв, что случилось, что он сделал с ней.

Он сжимал ее, шептал извинения в ее плечо. Клио смутно подумывала уйти. Ее ничто не держало. Она могла легко порвать чары на двери, и, если она уйдет, он не последует за ней. Он отпустит ее.

Будь она умнее, ушла бы.