Список мечт. Повести и рассказы - [22]

— Я не могу. Меня дети ждут. И директор только на один день дала отгул вчера для встречи тебя. Через два дня будут выходные, суббота-воскресенье, я дома буду. А сейчас мне надо идти.

Анна надела куртку и вышла во двор. Три квартала, что составлял её путь до школы, показался ей равным пути полёта из Москвы во Владивосток… Где ошибка? Что неправильно? В чём её вина?

19

— Слушай, Анюта, я на майские праздники, когда не в рейсе, всегда в деревню уезжаю, маме картошку помочь посадить. Ну и весь огород привести в порядок, грядки вскопать под помидоры, в теплицу навоза накидать. Ты поедешь со мной? — Андрей спрашивал скорее для проформы, чем для её ответа.

Аня, помня рычащий оскал деревенского пса и не менее «дружелюбный» приём свекрови, попыталась искать дипломатии:

— Если я там нужна как помощница, то я поеду. Но я ведь ничего не умею в огороде. Посею что-нибудь неправильно, и вырастет капуста не на том поле, — девушка попыталась улыбнуться, но вышло плохо. Отвернулась к чайнику, якобы заварить свежего чая. — Но как скажешь, ты же муж.

— Да и правда, мама и меня до посадок не допускает, а грядки у тебя сил не хватит вскопать. Сколько выходных у тебя? — Андрей хотел узнать график работы жены.

— Скорее всего, вообще не будет. У нас назначены дополнительные репетиции перед отчётным концертом в начале июня. Я буду участвовать в нём как танцующий педагог. Ты придёшь на наш концерт?

— Куда? В школу?

— Нет, в драматический театр. Нам сцену отдают на один день.

— Ну, я не знаю. Я ни разу в театре не был. Там же, наверное, какие-то особые правила. — Андрей выпрямил спину, напряг грудь и живот. — Галстук-бабочка, смокинг. У меня нет этого ничего, только джинсы, свитер.

— Да нет! — Аня засмеялась. — Это раньше так было, в прошлом веке, а сейчас всё демократично, можно и в джинсах.

На майские стояла жара. Внезапно, после апрельского холодного непогодья, и вдруг — двадцать пять градусов выше нуля. Андрей уехал на неделю к маме.

После работы, если не было тренировок по аэробике, Аня шла к морю, в открытый солярий на втором этаже спорткомплекса «Юбилейный». Здесь за невысокой загородкой можно было, не боясь свежего ветра с моря, предаться солнцу.

Непривычная к морскому климату, Аня не знала, что майское солнце в этих краях недолговечно, а за ним наступит промозглый июнь, с туманами, мжичкой — мелкой моросью и температурой воздуха как в марте.

В начале июня в берлоге стало сыро, холодно, неуютно. Придя вечером с работы, Аня решила протопить печь, чтобы согреться самой и согреть квартиру к приходу мужа. Андрей, смирившись с занятостью жены, проводил своё отпускное время с друзьями, как и раньше. Оно заполнялось походами в бары и выпивкой по домам у неженатых приятелей.

Накинув мужнину куртку, висевшую в коридоре на крайнем к выходу крючке, Аня пошла во двор за дровами. Холод обхватил лицо и руки. На голову она набросила капюшон, а руки автоматически сунула в карманы курки. Правая рука наткнулась на бумажный конверт. «Андрею Космачёву. До востребования». Женский витиеватый почерк вывел и обратный адрес: село Домашлино, Боброва Люба.

Аня повернула к подъездной двери, ей было уже не до дров с печкой. Конверт был вскрыт, читать или нет? Правила хорошего тона говорили «нет», а внутренний голос «да».

Холодность мужа, граничащую с грубостью, она могла списать на долгий рейс, тяжёлую работу, психологическое напряжение в мужском коллективе. Да на всё, что угодно, списать, только бы не знать, что там, внутри письма от неизвестно какой Любы.

«Дорогой мой Андрюшенька! Пишу тебе с надеждой снова увидеть тебя. Я сейчас по хозяйству, копаюсь в огороде. Хорошо, что заехал ко мне по пути к маме, а то я уже сильно соскучилась по тебе.

И хочу, чтоб ты снова к нам приехал, я тут с мамой своей поговорила, она подсказала мне знахаря в нашей деревне. Он собирает травки, мы вылечим твои почки, и всё у нас будет хорошо. Ты заметил, какой у меня хороший сынок? Правда, папаша у него козёл, ни разу за мой рейс к ребёнку не пришёл. Надо за алименты требовать.

Данилка спрашивает, когда дядя Андрей снова приедет, понравился ты ему. Может, мы все вместе в город переедем жить, ему же надо в хорошую школу, образование получить, чтобы стал таким же умным, как ты.

А я всё время вспоминаю, как нам было хорошо на пароходе, я тебя люблю, твоя Люба. Видишь, как в стихах — Люба любит. Напиши, когда вырвешься из железной хватки твоей балерины — я буду встречать рейсовый автобус на трассе, чтобы быстрее увидеть тебя, мой любимый. Жду привета, как соловей лета».

Аня сложила листок в конверт, положила его назад в карман куртки, повесила её в прихожей на крючок и легла в спальне. Её начало трясти. Она ничего не понимала, сначала думала — может, двоюродная сестра в соседней деревне? Так ведь «дорогой мой, любимый». Сын от Андрея, что ли? Да нет же, какой-то папаша нерадивый, другой. Какие почки? У кого? Андрей ведь не жаловался ей, ничего у него не болит — значит, это не ему письмо! Как не ему? Космачёву, до востребования. Как и я давала телеграмму на Главпочтамт, когда билет купила из Москвы.

А когда письмо написано? Может, это давно, до меня было? Надо встать, посмотреть.