Список Мадонны - [92]

Шрифт
Интервал

Де Лоримьер устало ответил:

— Не нам гадать. Уже того, что Он и Его Пресвятая Мать снизошли до того, чтобы предстать перед избранным ими, достаточно для побуждения сердец и душ всех смертных грешников возрадоваться и вновь уверовать в истинного Бога. Только избранным на этой земле известен тот восторг, который ожидает меня через два дня.

— Я все же не понимаю, шевалье. Прошу простить меня за отсутствие веры или за излишнюю въедливость, но как же быть с безумцами? — Он вздохнул, прежде чем продолжил: — Я слышал о лжеизбранных. Я даже разговаривал с человеком, утверждавшим, что ему было небесное видение.

Де Лоримьер долгое время хранил молчание. Наконец он ответил, но так по-детски, что в его ответе Мартин не услышал ничего ни о Боге, ни об избранных, а только о богобоязненном шевалье.

— Я читал об избранных: Павле, Августине, Доминике, Реджинальде и Франциске. Истинность пережитого ими подтверждается нашей святой церковью. Для меня этого достаточно, поскольку это не могло быть по-другому, если бы не было так.

— Я это понимаю. Но узнаете ли вы сами избранного?

— В зависимости от…

— От чего?

— От благочестия этого человека. От соответствия его видения учению святой матери-церкви.

Мартину представилась Мадлен. Он весь подался вперед.

— А как же сила чувства? Внутреннее осознание?

Де Лоримьер понимающе покачал пальцем, улыбаясь и одновременно кивая.

— А вот и ты заговорил о вере. Все возвращается к ней, мой друг. Теперь тебе становится понятно, почему я не боюсь умирать.

Наступила очередь молчать Мартину. Было вполне очевидно, что де Лоримьер не посчитал бы Мадлен избранной. Она не подходила под это определение. А под его собственное? Мартин вспомнил ту силу чувств, которые он испытал, увидев ее взгляд, прикованный к чему-то созданному ей самой за алтарем. В ту пору он не был уверен, поскольку не разделял ее ощущений. Но тогда он поверил, и был убежден до сих пор, в то, что она видела в пустоте что-то действительно существовавшее. Влияние этого чего-то на ее поступки было гораздо сильнее, чем влияние дяди Антуана на него самого. Чья вера была сильнее: его или де Лоримьера? Мадлен назвала его избранным. Он не понял тогда, что она имела в виду. Но если она имела в виду, что она сама, по-настоящему избранная, выбрала также его, тогда это имело смысл. Если Мадлен действительно была избранной, то со временем она бы превратила его сомнения в убеждения, дала бы ему цель вместо неуверенности. А теперь он потерял ее. О Боже! Внезапно его осенило. Он снова встретит ее через два дня. Мартин сразу же почувствовал руками холодную и влажную на ощупь икону. Виселица стояла там, менее чем в двухстах шагах от того места, где он сейчас стоял. Почему веревка и вспышка вечности пугают его тогда, когда он сможет снова увидеться с Мадлен?

Через рукав своей тюремной одежды Мартин ощущал тепло ладони де Лоримьера. Томас осторожно взял икону из его руки и поставил ее на полку рядом с банкой маринованной свеклы, которую принесла Евгения де Лоримьер.

— Не бойся, Мартин. Мы отправимся в лучшее место. Помирись с Богом. Вера перенесет нас обоих через эту долину скорби. Преклоним колени и помолимся.

Они вместе встали на колени. Глаза де Лоримьера были закрыты, губы двигались. Он молил Бога, чтобы тот дал силы ему и заблудшему грешнику, стоявшему рядом с ним. Мартин разговаривал с Мадлен, поскольку больше было не с кем. Бог для него все еще оставался идеей, икона — сплавом олова со свинцом, а сам он тихо плакал, поскольку не хотел умирать.

Рим, 14 июля 1234 года

«Это следует сделать немедленно», — пробурчал про себя пожилой человек.

— Вы что-то сказали, ваше святейшество? — спросил человек в черной рясе, сидевший за небольшим столом.

— Ничего, Витторио, — ответил Уголино. — Просто по-стариковски размышляю. Я о чем-то подумал, хотя не важно…

Отец Витторио Аргуенте принял сказанное, как, впрочем, принимал и все остальное, с безразличием подчиненного и сразу вернулся к тому, что переписывал. Некоторое время Уголино смотрел на склоненную голову своего секретаря. Он достаточно хорошо относился к Витторио и в своем роде уважал его лишенную воображения усидчивость. Но он был не слишком уверен в преданности этого человека. В характере Витторио была покладистость, подобная той, какую можно было видеть у Гонория III, которого он сменил на папском троне семь лет назад. Витторио был секретарем и у Гонория.

Чуть нахмурив брови, Уголино взял со стола девять свидетельств. Большинство очевидцев было известно ему лично. Он, без сомнения, верил тому, что они говорили о земной святости Доминика. Их доказательства были нужны ему как папе Григорию IX, чтобы поддержать папскую буллу, подписанную им накануне и официально объявлявшую этого праведного монаха святым католической церкви. Не обращая внимания на боль в артрических коленях, он подошел к окну и встал, убрав руки за спину. Долго его бледные водянистые глаза всматривались вдаль, пытаясь отыскать за пределами шумного Рима Болонью. Он думал о Доминике, Реджинальде и о том, что он скопировал и держал у себя последние тринадцать лет. Загадка этого не отпускала его мысли… Важность, тайна и значение, переплетенные вместе и нуждавшиеся в ключе.


Рекомендуем почитать
Рыцарский долг

Двое друзей — бывший виллан Жак из селения Монтелье и обедневший арденнский рыцарь сир Робер де Мерлан наконец-то стали полноправными членами ордена Святого Гроба, одного из наиболее могущественных тайных орденов крестоносного братства.Теперь, выполняя волю Римского Папы Григория Девятого, Жак и Робер в составе отряда рыцарей отправляются с некой секретной миссией в Багдад, чтобы тайно встретиться с наследниками великого Чингисхана. Речь пойдет о сокровищах Повелителя Вселенной…Но враги не дремлют и каждый шаг героев будет оплачен кровью…«Рыцарский долг» является продолжением уже известного читателю романа «Рыцарь святого гроба».


Закат над лагуной. Встречи великого князя Павла Петровича Романова с венецианским авантюристом Джакомо Казановой. Каприччио

Путешествие графов дю Нор (Северных) в Венецию в 1782 году и празднования, устроенные в их честь – исторический факт. Этот эпизод встречается во всех книгах по венецианской истории.Джакомо Казанова жил в то время в Венеции. Доносы, адресованные им инквизиторам, сегодня хранятся в венецианском государственном архиве. Его быт и состояние того периода представлены в письмах, написанных ему его последней венецианской спутницей Франческой Бускини после его второго изгнания (письма опубликованы).Известно также, что Казанова побывал в России в 1765 году и познакомился с юным цесаревичем в Санкт-Петербурге (этот эпизод описан в его мемуарах «История моей жизни»)


Поклонники змеи. Черная птица

Густав Эмар — признанный классик приключенческого жанра, романист с богатейшим опытом морских путешествий и опасных экспедиций в малоизученные районы Африки и Южной Америки. Он командовал пиратской бригантиной и томился в плену у индейцев Патагонии, и эти приключения писателя-авантюриста отражены в десятках блистательных романов, которые читаются на одном дыхании.В сборник вошли два романа Густава Эмара.Первый, «Поклонники змеи», — о зловещем культе Вуду, о магических обрядах и кровавых ритуалах гаитянских жрецов, которые выступили с оружием в руках против белых поработителей.Второй — о противостоянии белых поселенцев и техасских индейцев, возглавляемых отважным и жестоким вождем по прозвищу Черная Птица.Издание подготовлено по тексту 1898 года.


Том 5. Золотая лихорадка. Курумилла

В пятый том Собрания сочинений известного французского писателя Гюстава Эмара входят романы «Золотая лихорадка» и «Курумилла», продолжающие цикл романов о приключениях Валентина Гилуа и его друзей.


Пепел революции

В повести описывается промежуток с конца 1919 г. по конец 1921 г. на фоне окончания Гражданской войны в России. Человек, мало что помнящий, бежит из Москвы за страшное злодеяние, которое он случайно совершил против вождей Революции. Беглец был членом партии большевиков, но теперь ему вынесен смертный приговор и отсрочить его исполнение возможно только на Юге, где еще цепляются за последние клочки земли белые. Постепенно открывается предыстория беглеца, оказываются замешены потусторонние силы, стоящие за противоборствующими сторонами, высокая политика и простые человеческие судьбы, которые оказались раздавлены жерновами Революции.


Проклятый род. Часть 1. Люди и нелюди

«Люди и нелюди» – это первая часть романа «Проклятый род». Действие охватывает реальные исторические события: борьбу донского казачества с Крымской и Ногайской ордами, Ливонскую войну. Однако главные герои романа не царь Иван Грозный, не король Речи Посполитой Стефан Баторий и даже не лихой разбойный атаман Иван Кольцо, а простые казаки, истинные защитники Отечества и православной веры. Это повествование об извечных человеческих страстях, пороках и добродетелях, особо ярко проявляющихся в эпоху великих перемен.


Хищная книга

В руки Миранды, работающей в крупном лондонском универмаге, попадает таинственный трактат — книга, обладающая разумом и чувствами…


Загадка Эдгара По

Школьный учитель Томас Шилд волею судеб оказывается вовлеченным в непростую жизнь семьи своего воспитанника Чарльза Франта, который знакомит наставника с лучшим школьным другом Эдгаром Алленом По, будущим гениальным писателем и мистификатором: жизнь юного Эдгара началась с таинственного исчезновения его отца, а закончилась не менее таинственной смертью самого По.


Мишель

Новый роман Елены Хаецкой — это попытка пройти по следам поручика Мишеля Лермонтова, жизнь и смерть которого оставили потомкам множество загадок Почему его творчество так разнородно? Почему секунданты его дуэли так дружно лгали на следствии? Что за тело видели у подножия Машука день спустя после дуэли, если убитого поручика сразу же доставили в Пятигорск? Кем же был на самом деле этот юноша, поэт Михаил Юрьевич Лермонтов?


Схолариум

Кельн, 1413 год. В этом городе каждый что-нибудь скрывал. Подмастерье — от мастера, мастер — от своей жены, у которой в свою очередь были свои секреты. Город пестовал свои тайны, и скопившиеся над сотнями крыш слухи разбухали, подобно жирным тучам. За каждым фасадом был сокрыт след дьявола, за каждой стеной — неправедная любовь, в каждой исповедальне — скопище измученных душ, которые освобождались от своих тайных грехов, перекладывая их на сердце священника, внимающего горьким словам.Город потрясло страшное убийство магистра Кельнского Университета, совершенное при странных обстоятельствах.