Список Мадонны - [106]

Оказавшись приговоренным к десяти годам заключения в монреальской тюрьме за подделку документов, он решил потребовать по счету у тех, кому он служил. Негодяй Клитероу мог бы вытащить его из этой истории за его заслуги перед королевой. Но нет! Он предложил ему это. Обслуживать кучку предателей-бунтовщиков в обмен на проезд до Сиднея и вечную ссылку. У него не было другого выбора. Любая жизнь была предпочтительней тюремному аду. Но сейчас они были заключены в железную клетку, которую называли судном, и очень скоро вокруг не будет видно земли. Он, конечно, будет страдать во время этого проклятого путешествия, но не так, как те мерзавцы, получившие по заслугам. В частности, французы. Да, особенно французы.

* * *

На верхней палубе капитан Пол Ниблетт наслаждался жалостью к себе, сидя в своей маленькой тесной каюте, которая должна была служить ему домом одному Богу известно сколь долго. Клитероу не любил его. Он это знал. Но такое?! Такого он не мог представить себе даже в страшном сне. Долгие месяцы адской скуки и неудобств ради того, чтобы загнать несчастную кучку предателей на самый низ Земли. В его распоряжение дано подразделение морских пехотинцев для того, чтобы обеспечить транспортировку ста пятидесяти мятежников на Землю Ван-Димена и в Новый Южный Уэльс. Клитероу сказал, что ему нужно приобрести опыт, что дисциплина и суровые условия на корабле королевского флота усмирят его характер и укрепят тело. Чертов идиот! А может, Клитероу посчитал его самого недоумком? Это было наказанием, незаслуженным и незаконным. Ему уже пришлось снять пробу с пищи. Мерзкие помои, а капитан судна Вуд оказался тихим, но язвительным типом, который уже разозлил Ниблетта, выразив свою нелюбовь к дьявольскому напитку и сказав ему, что он командует кораблем, на котором соблюдается порядок. Вот уж воистину порядок! Изъеденная червями старая военно-морская посудина, которой давно уже было пора на свалку. Может быть, она и подходила для того, чтобы возить отбросы общества, но для такого джентльмена, каким был он сам? Нельзя допускать, чтобы такие вонючие посудины типа «Буффало» предназначались людям, которым подходят гораздо более изысканные вещи. Бутылка бренди опустела на пятую часть, и Ниблетт был уже в достаточной степени пьян, чтобы захотеть высказать Клитероу все, что он мог сделать с этим «Буффало» и с отбросами общества, которые загрузят на него, когда услышал какое-то движение снаружи. Он поправил кожаный ремень на своем полном животе, глубоко вздохнул и выдохнул раз пять или шесть, прежде чем выйти на полуденный свет.

Они заходили на борт, грязные, закованные в кандалы, прижимая к себе свои скудные пожитки. «Какой грустный у них вид», — подумал капитан Вуд, стоя на мостике. Но внешность может быть обманчива. Он понаблюдал, как они неуклюже поднялись на борт и собрались на палубе. Затем, привычно пожав плечами так, словно показывая, что его это не касалось, отправился в рубку, чтобы переговорить с капитаном буксира, который должен был потащить их по реке после того, как завтра рано утром пробьют шесть склянок.

Ниблетт почувствовал холодный бриз на щеках сразу у выхода из своей каюты. Среди заключенных он узнал некоторых наиболее заметных, запомнившихся ему по трибуналу. Одни из них блеяли о своей невиновности, другие демонстрировали свою крайнюю тупость иными способами. Например, молодой темноволосый парень, чья улыбка чуть не помогла ему быть полностью оправданным. Его звали Луи Бурдон. Ну, скоро увидим, как ему понравится улыбаться здесь. И еще этот низкорослый ублюдок Приор, который только что стоял у причала, сжимая в руках свои четки. Никакой попытки защитить себя. Один только дурацкий взгляд. Просто взять и задушить этого парня его же четками. А что говорить об остальных недоумках! Вон придурок с кретинской губой поднимается на борт. Только посмотрите, как он оглядывается вокруг себя! Чего он ждет? Королевского приема? Мы еще развлечемся с этим простаком. Были и другие, которых, как ему показалось, он узнал. Неожиданно он отвернулся. Достаточно уже насмотрелся. Еще немного, и его вывернет. Вспомнив о бутылке бренди, Ниблетт вернулся к более важным делам.

Александр Блэк встретил заключенных у входа в предназначенное для них помещение. Он проконтролировал, как снимали кандалы, и в течение десяти минут доставлял себе удовольствие, разглагольствуя обо всем, начиная с распределения по группам для приема пищи и кончая указаниями, как правильно тошниться. Затем он проверил наличие людей, посчитав всех, когда они поднимались по одному из двух проходов. Когда цепочка сошла на нет, он широко открыл глаза, заблестевшие от воспоминания о нанесенной ему обиде. Это был тот, с губой; тот, которого не поймали, тот, из-за которого Клитероу разозлился на него. Это был он. Мартин тем временем согнулся вдвое и быстро исчез во мраке. Блэк почувствовал себя странно умиротворенным. Да, пока они плывут, справедливость должна восторжествовать.

4 октября

Мартину никогда в жизни не было так плохо. Он лежал в темноте, стараясь сдерживать тошноту, которая, казалось, готова была извергнуться бесконтрольными спазмами, и прислушивался к звукам, издаваемым судном, боровшимся со штормом. Судно было похоже на лист на сильном ветру, который то взлетал вверх, то падал вниз серией головокружительных рывков, угрожавших разорвать его на части. Большинство солдат укачало, Александра Блэка не было видно уже два дня. Его отсутствию можно было бы и порадоваться, если бы сложившаяся ситуация не была еще тяжелее для самих заключенных. Уже ослабленные тяготами тюрьмы, будучи полностью непривычны к условиям морского похода, все, за исключением немногих счастливцев, сильно страдали при каждом ударе волны. Емкости для рвоты стояли на верхней палубе у носа; но после такого тяжелого дня только самые сильные могли добраться до них неуверенным из-за качки шагом. Остальные были вынуждены тошниться на свою одежду, в постель и на пол, пока их и без того дурно пахнувший кубрик не превратился в отхожую яму. Теперь, когда качка не прекращалась уже третий день, ослаблявшая организм тошнота начала вызывать апатию, приносившую смерть слабым.