Список Мадонны - [107]

Рядом с Мартином стонал старик Шарль Хуот. Он пытался добраться до прохода. Но стоило Шарлю только поставить ноги на скользкие от рвоты доски пола, как его вырвало так, словно фонтан хлынул изо рта, после чего он затрясся всем телом. Тут подоспел Франсуа-Ксавье Приор. Он вытер лицо Хуота и аккуратно положил его самого на нары. После чего принялся вытирать рвоту вонючей мокрой тряпкой.

Мартин почувствовал, как рвота подкатила к горлу. Прикрыв рот рукой, он перелез через Хуота и стал пробираться по проходу, в конце которого начал что было силы стучать в дверь с решеткой. Часовой отворил ее и безразлично проводил Мартина взглядом, пока тот поднимался мимо него по железному трапу. Приступ рвоты настиг Мартина, прежде чем он добрался до узкой площадки, где стояли две пристегнутые цепями емкости размером с ванну. Несмотря на крепление, из-за мощной качки судна часть их содержимого вылилась через край, экскременты и рвота, смешавшись, образовали липкую зловонную массу, разлившуюся по всей поверхности носа. У емкости тошнился еще кто-то. Мартин стремительно пронесся мимо него, поскальзываясь и падая, пока не добежал до второй посудины. Рот его наполнился вкусом желчи, которая влилась в зловонную смесь, испарявшуюся всего в двух-трех сантиметрах от его лица. Несколькими минутами позже он поднял голову. Другой заключенный был все еще здесь. Мартин узнал его. Все называли этого человека Тауэллом; он был самым ворчливым среди узников из Верхней Канады. Мартин слышал, как он бросал непристойные реплики в отношении своих товарищей во время прогулки. Он злобно смотрел на Мартина, не то шатаясь, не то раскачиваясь в попытке удержать равновесие.

— Предатель, — процедил он сквозь зубы, проходя мимо Мартина. — Трусливый британский угодник. Тебе не дойти до конца живым.

На какой-то момент не было слышно ничего, кроме поскрипывания судна и лязганья раскачивавшихся бачков. Мартин, пошатываясь, направился к трапу, где его настиг удар в бок. Он почувствовал руки Тауэлла у себя на шее. Мартин попытался ударить в ответ, но потерял равновесие и упал на нападавшего, который был крупнее и сильнее его. Тауэлл ворчал и крепче сжимал руки.

— Сдохни, собака, — прорычал он в лицо Мартину.

В глазах Мартина поплыли красные, потом желтые, потом снова красные пятна. На него опускалась сладкая темнота. В ногах не осталось силы, он погружался в бездну все глубже и глубже.

Открытый дождю и ветру, «Буффало» поднялся на волне, задирая нос вверх выше и выше, к черному беззвездному небу. Выйдя на половину корпуса из воды, он получил внезапный удар волной в бок, завалился на борт и, еще немного, мог бы перевернуться килем вверх. Все еще с большим боковым креном он погрузился ниже ватерлинии и, подобно подбитой птице, напрягал весь корпус, пытаясь вырваться наверх так, что чуть не лопнул пополам.

Толчок откинул Мартина и Тауэлла к борту. Плечи Тауэлла приняли на себя всю силу удара, он упал сначала на колени, а потом растянулся по палубе всем телом. Мартин оказался сверху него. Они сплелись руками и ногами и покатились по покрытым нечистотами палубным доскам. Давление рук Тауэлла на шее Мартина ослабло. С минуту Мартин пролежал неподвижно, оглушенный и прижатый к рвотному бачку. Одна из его ног застряла в цепи, крепившей бачок. Тауэлл лежал ничком. Он ударился головой о металлический бачок, из-под его волос сочилась кровь. Вместе с чувствами к Мартину вернулся страх. Не поднимаясь на ноги, он пополз в темноте, не обращая внимания на холодную массу, налипавшую ему на руки. Он слез вниз по трапу и прошел мимо часового, который отвратительно жевал кусок сыра. Только возвратившись на нары Мартин понял, что его неудержимо трясет. Часом позже, когда к нему снова подступила тошнота, его вытошнило прямо в постель. Это было сделано абсолютно осознанно, если не с удовольствием.

6 октября

Тридцать шесть заключенных не спеша вывели на верхнюю палубу и построили. Вздохнув свежего воздуха, Мартин с трудом поверил, что это был тот же океан, который пенился и бурлил, в ярости грозя забрать все их жизни, но унесший только одну. Солнце, поднявшись высоко в безоблачном небе, тепло светило, а легкое покачивание судна эхом отзывалось в прыжках стаи дельфинов, следовавшей вровень с носом. Вооруженные солдаты построились за капитаном Вудом, который с непокрытой головой держал в руках открытую Библию и придерживал страницы ладонью, чтобы их не переворачивало ветром.

На палубе прямо перед ним лежало тело, завернутое в парусину, к ногам было привязано четыре пушечных ядра. Это был Филипп Прист, заключенный из Северной Канады, маленький вежливый человек, который не перенес тяжести морской болезни, подорвавшей его слабое здоровье. Вуд начал читать, вооруженные солдаты встали по стойке «смирно». Слова двадцать третьего псалма менее тридцати секунд касались ушей заключенных. Патриоты-католики читали про себя свои собственные молитвы, заменяя незнакомые английские слова. Когда все слова были произнесены, спеленатое тело перекинули через борт. Тихий всплеск, и еще мгновение молчания. Подняв голову, Мартин почувствовал на себе взгляд Тауэлла. Он вздрогнул и инстинктивно прижался к Франсуа-Ксавье Приору. Коротышка, ошибочно приняв его страх за беспокойство в присутствии смерти, улыбнулся и успокаивающе положил свою ладонь на его руку.