Спиридов был - Нептун - [129]
Открылась сильная течь на двух кораблях, их пришлось отправить на ремонт в Ревель. На пятые сутки шторма отпели первого служителя, и, скользнув по доске за борт, скрылся в морской пучине белый саван с каменным балластом в ногах. Большая скученность людей, многомесячный запас провизии в бочках на жилых палубах при задраенных люках во время шторма, испарения от мокрой одежды сменившихся с вахты — все это способствовало возникновению среди матросов, особенно первогодков, болезней. По всей эскадре заболело более трехсот человек. Спиридов приказал жечь на кораблях жаровни, одежду при всякой возможности сушить, драить ежедневно жилые палубы. Но ничто не могло остановить недуг. К тому же противные ветры в южной Балтике вынудили эскадру лавировать и отстаиваться на якорях у острова Бронхольм в условиях непогоды. Пятьдесят с лишним раз корабельные священники совершали печальный обряд погребения, прежде чем в конце августа эскадра втянулась в Копенгагенскую гавань.
Не успели стать на якорь, как от пристани отвалила шлюпка. На борт флагманского корабля поднялся возбужденный русский посланник в Дании Философов. Едва войдя со Спиридовым в каюту, он распалился:
— Господин адмирал, потрудитесь дать распоряжение и немедля на ваших кораблях удалить зловоние, кое достигло королевских покоев даже...
Лицо Спиридова постепенно багровело, а посол продолжал:
— Кроме того, вторую неделю вас ждет послание ее величества, извольте принять.
Он вынул из баула письмо и передал Спиридову. Тот развернул его. По мере чтения краска то сходила с его лица, то вновь выступала малиновыми пятнами.
«Когда вы в пути съедите всю провизию, и половина людей помрет, тогда вся экспедиция ваша обратится в стыд и бесславие ваше и мое...»
Спиридов отрешенно смотрел мимо посланника в открытую дверь и на кормовой балкон, где в двух кабельтовых над чистенькими, будто на картинке, улочками и домиками плыл монотонный вечерний перезвон кирх...
«Прошу вас для самого Бога, соберите силы душевные и не допускайте до посрамления перед целым светом. Вся Европа на вас и на вашу экспедицию смотрит...»
Горькая усмешка показалась на лице старого моряка. «Начинается... Вся Европа на нас смотрит, а печешься ты больше всего о своей особе».
Спиридов встал, медленно приближаясь к посланнику, глядел на него в упор немигающим взглядом. Философов, все время зажимавший нос надушенным платком, уже испуганно смотрел на начальника эскадры.
— Отпишите, ваше сиятельство, ее величеству, что, презирая невзгоды, русские матрозы не посрамят Отечество. Пятьдесят четыре из них уже отдали души Богу на переходе. — Спиридов перекрестился. — Уповаю на Бога, что и далее мужество россиян не угаснет.
Но море готовило еще немало испытаний.
В Северном море продолжался жестокий шторм. Разламывало корабли. На совете командиров решили укрыть суда на рейде порта Гулль. На берег свезли более двухсот больных матросов. Заболел и Андрей Спиридов, состоявший адъютантом при отце.
Из Лондона, загоняя лошадей, примчался русский посол Чернышев, вручил рескрипт Екатерины — немедля следовать в море. И передал раздобытые карты. Волей-неволей приходилось дробить силы, идти в Средиземноморье куцым отрядом в четыре корабля, два из них вернулись на ремонт.
К сборному месту эскадры — порт Магон на острове Минорка — пришел в середине ноября лишь Флагман на «Евстафии».
Печальными и нерадостными были первые дни отдыха после полуторамесячного перехода. Через неделю на берегу скончался старший сын Спиридова — Андрей.
Прибыл граф Федор Орлов, брат Алексея. Он бесцеремонно вручил Спиридову высочайший рескрипт — эскадра поступала в полное подчинение Алексея Орлова.
Спиридов глубоко вздохнул, поежился от сквозняка, тянувшего в открытую кончину, вызвал старшего офицера и распорядился подать шлюпку. Надо было ехать — исполнить прискорбный долг, проститься с сыном, а после того навестить больных матросов в госпитале на берегу.
Под новый, 1770 год Орлов начал «командовать» — затребовал к себе в Ливорно три корабля из пяти, а остальным приказал высадить десант и овладеть не более не менее как Мореей. Похоже, он думал, что греки сразу восстанут, а турецкие войска побегут.
Спиридов сосредоточенно рассматривал карту Пелопоннеса и Архипелага. По его сведениям, турки укрепили крепости, подтянули войска и корабли и готовились, в свою очередь, сбросить в море «неверных» и уничтожить их флот. Ближайшие недели и месяцы подтвердили худшие опасения Спиридова.
Высадив десанты на полуострове Морея, Спиридов поддержал их артиллерией, и вскоре они овладели Мизитрой, Аркадией, взяли Наварин. Начальствовал над десантом бригадир морской артиллерии Иван Ганнибал — сын арапа Петра Великого. Спиридов подружился с ним в походе. Однако не все шло по замыслу адмирала. Подвели расхваленные Орловым греческие повстанцы. Разбили их отряды у Триполицы и Патраса. Восстания в Морее, о котором думал Орлов, не получилось. После успехов русского десанта местные греки устроили остервенелую резню турок, не щадили ни женщин, ни детей. Многие из них занялись грабежом, после чего ушли в горы. Турецкие войска поначалу сдавали крепости, но теперь бились насмерть, узнав о погромах.
Новый исторический роман современного писателя Ивана Фирсова посвящен адмиралу Д. Н. Сенявину (1763–1831), выдающемуся русскому флотоводцу, участнику почти всех войн Александровского времени.
Один из наиболее прославленных российских мореплавателей Василий Головнин прошел путь от кадета Морского корпуса до вице-адмирала, директора департамента кораблестроения… Прославленному российскому мореплавателю В.М.Головнину (1776-1831) посвящен новый роман известного писателя-историка И.Фирсова.
Книга известного исследователя истории русского флота И. И. Фирсова посвящена Юрию Федоровичу Лисянскому, принадлежащему к славному племени первооткрывателей и первопроходцев На карте мира его имя упоминается восемь раз Он был трижды первым первым совершил под российским флагом кругосветное путешествие, первым проложил через моря и океаны путь от Русской Америки до Кронштадта, первым открыл необитаемый остров в центральной акватории Тихого океана Но перед этим главным своим подвигом он успел принять участие в боевых морских сражениях против шведов и французов По итогам своей кругосветной экспедиции он за свой счет выпустил замечательную книгу «Путешествие вокруг света на корабле «Нева» и «Альбом, собрание карт и рисунков, принадлежащих к путешествию» Служение России, ее флоту стало главным делом всей его жизни.
Новый роман современного писателя-историка И. Фирсова посвящен становлению русского флота на Черном море в XVIII веке. Центральное место занимает описание знаменитого Керченского сражения 1790 года, успех в котором положил начало блистательным победам контр-адмирала Ф. Ф. Ушакова.
Новый исторический роман И. Фирсова посвящен одному из ближайших сподвижников Петра I — Апраксину Федору Матвеевичу. Генерал-адмирал Апраксин был главным помощников царя в деле создания русского флота, командовал Балтийской и Азовской флотилиями во время Северной войны и Персидского похода.
Серия книг «Исторические портреты» знакомит читателей с наиболее видными военачальниками русской истории.В данном томе представлены жизнеописания Григория Спиридова, Фёдора Ушакова, Дмитрия Сенявина, Владимира Корнилова, Павла Нахимова, Степана Макарова и других прославленных флотоводцев XVIII–XX вв.Книга рассчитана на всех, интересующихся историей России.
Британские критики называли опубликованную в 2008 году «Дафну» самым ярким неоготическим романом со времен «Тринадцатой сказки». И если Диана Сеттерфилд лишь ассоциативно отсылала читателя к классике английской литературы XIX–XX веков, к произведениям сестер Бронте и Дафны Дюморье, то Жюстин Пикарди делает их своими главными героями, со всеми их навязчивыми идеями и страстями. Здесь Дафна Дюморье, покупая сомнительного происхождения рукописи у маниакального коллекционера, пишет биографию Бренуэлла Бронте — презренного и опозоренного брата прославленных Шарлотты и Эмили, а молодая выпускница Кембриджа, наша современница, собирая материал для диссертации по Дафне, начинает чувствовать себя героиней знаменитой «Ребекки».
Героя этой документальной повести Виктора Александровича Яхонтова (1881–1978) Великий Октябрь застал на посту заместителя военного министра Временного правительства России. Генерал Яхонтов не понял и не принял революции, но и не стал участвовать в борьбе «за белое дело». Он уехал за границу и в конце — концов осел в США. В результате мучительной переоценки ценностей он пришел к признанию великой правоты Октября. В. А. Яхонтов был одним из тех, кто нес американцам правду о Стране Советов. Несколько десятилетий отдал он делу улучшения американо-советских отношений на всех этапах их непростой истории.
Алексей Константинович Толстой (1817–1875) — классик русской литературы. Диапазон жанров, в которых писал А.К. Толстой, необычайно широк: от яркой сатиры («Козьма Прутков») до глубокой трагедии («Смерть Иоанна Грозного» и др.). Все произведения писателя отличает тонкий психологизм и занимательность повествования. Многие стихотворения А.К. Толстого были положены на музыку великими русскими композиторами.Третий том Собрания сочинений А.К. Толстого содержит художественную прозу и статьи.http://ruslit.traumlibrary.net.
Знаете ли вы, что великая Коко Шанель после войны вынуждена была 10 лет жить за границей, фактически в изгнании? Знает ли вы, что на родине ее обвиняли в «измене», «антисемитизме» и «сотрудничестве с немецкими оккупантами»? Говорят, она работала на гитлеровскую разведку как агент «Westminster» личный номер F-7124. Говорят, по заданию фюрера вела секретные переговоры с Черчиллем о сепаратном мире. Говорят, не просто дружила с Шелленбергом, а содержала после войны его семью до самой смерти лучшего разведчика III Рейха...Что во всех этих слухах правда, а что – клевета завистников и конкурентов? Неужели легендарная Коко Шанель и впрямь побывала «в постели с врагом», опустившись до «прислуживания нацистам»? Какие еще тайны скрывает ее судьба? И о чем она молчала до конца своих дней?Расследуя скандальные обвинения в адрес Великой Мадемуазель, эта книга проливает свет на самые темные, загадочные и запретные страницы ее биографии.
На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.
Повесть о четырнадцатилетнем Василии Зуеве, который в середине XVIII века возглавил самостоятельный отряд, прошел по Оби через тундру к Ледовитому океану, изучил жизнь обитающих там народностей, описал эти места, исправил отдельные неточности географической карты.