Спиноза - [7]

— «Мне приходится жить, — стал Прада цитировать на память «Опыты» Монтеня, — в такое время, когда вокруг нас хоть отбавляй примеров невероятной жестокости. В старинных летописях мы не найдем рассказов о более страшных вещах, чем те, что творятся сейчас у нас повседневно».

Акоста Уриэль. Он сын дворянина Бенто да Коста, сочетавший трезвый расчет с религиозным воодушевлением. Габриэль, так отец назвал первенца своего, получил достойное образование.

«Я, — говорил мне Уриэль, — родился в Португалии, в городе Опорто».

Родители Акосты принадлежали к благородному сословию. Они происходили от иудеев, некогда насильственно принужденных инквизицией принять христианство.

Прада подошел к книжному шкафу, достал небольшого формата книгу и сказал:

— Поэт Самуэль Ускэ, испытавший «прелести» инквизиционного судилища, писал об этом так.

Открыв соответствующую страницу, Прада стал читать:

— «Из Рима привезли дикое чудище, строения столь небывалого и облика столь ужасающего, что одно имя его вызывало содрогание во всей Европе, Тело его было выковано из мощного железа; чудище с ядом смертоносным, с броней непроницаемой; покрыто оно было чешуей, выделанной из металла; тысячи крыл с черными ядовитыми перьями поднимали его над землей, тысячи ног гибельных приводили его в движение, морда его принимала облик морды львиной, частью облик грозных змиев, рожденных в пустынях африканских; зубы его огромные подобны были клыкам сокрушительнейших слонов; глас его, свист его убивали быстрее, чем ядовитый василиск; очи его, пасть его извергали безостановочно пламя всепожирающее; пищей, коей насыщалось оно, были тела человеческие; где появлялось оно со своей тенью могильной, возникали туманы; где солнце показывалось во всем блеске своем, след, оставляемый сим чудищем, претворялся во мрак стынущий; где пролетало оно, зелень, коей оно касалось, древа, где ставило оно ступни свои, высыхали и погибали; своим клювом всепожирающим вырывало оно их с корнем; ядом своим опустошало оно все области, где только появлялось, превращая их в пустыни, где ни одно растение не может произрасти, где ни одна трава не может пробиться».

Ты понял, надеюсь, что такое инквизиция? — заключил Прада, закрыл книгу и поставил ее на место.

— Да, понял.

— Хорошо, мой мальчик. Так вот, слушай дальше. Отец Уриэля был ревностным христианином и страдал приступами религиозного фанатизма. Однако он любил жизнь и жил на широкую ногу. В деньгах у него недостатка не было, а в конюшне стоял благородный испанский конь для верховой езды. Мастер ездить верхом, он и сына своего обучал этому искусству.

От отца Уриэль унаследовал жизнерадостность, расчетливость, умение приспосабливаться к обстоятельствам, а от матери — чувствительность и склонность к милосердию.

Мать Акосты сыграла важную роль в становлении и развитии его характера.

Родители ее, как и предки ее мужа, вынуждены были принять христианство. Однако возбуждение, вызванное насильственным крещением, в их семье не скоро улеглось. Ее отец, свободолюбивый и вольнодумный человек, проявлял полное равнодушие к вопросам религиозного культа. В семейном кругу он откровенно хулил бога и церковь, принуждавших веровать в свои поучения и догматы огнем и мечом. Мать Уриэля любила своего отца и разделяла его взгляды. Став женой Бенто да Косты, она не теряла надежды, что с помощью мужа и его друзей, влиятельных юристов — выходцев из маранов, можно будет добиться от папы отмены осуществленного силою крещения. Надежды оказались тщетными. Бен-то и слышать не хотел о возврате «к вере отцов». Новообращенный был преданным папизму «рабом божьим»...

Вокруг воспитания Уриэля происходила тайная война. Отец обучал его «некоторым искусствам, как подобает благородным людям», заставлял часто молиться, читать душеспасительные книги.

Мать прививала сыну чувство человеческого достоинства, нежное и доброе отношение к истории своих предков, страсть к истине и любовь к справедливости. Благодаря влиянию матери Уриэль смог честно мне сказать: «Неблагородные помыслы были чужды моему духу, и я не был свободен от гнева, если этого требовала справедливость. Поэтому я был противником гордых и высокомерных, которые из презрения и только своей силой привыкли чинить обиды другим; я старался принимать сторону слабых и охотно становился их союзником».

Уриэль был на стороне матери, сердцем он понимал ее скорбь и стремление к воссоединению со своим народом, живая история которого составляла сплошной мартиролог. Юноша Акоста знал, что отец не прощает мать за ее причуды и непостоянство, за ее желание покинуть «святую церковь». Это обстоятельство еще больше привязывало сына к матери. Но властвовал над ним отец.

Бенто входил в состав Союза терциариев святого Франциска и в соответствии с задачами союза активно распространял католицизм среди мирян. В доме у него была великолепная молельня. Ее стены, обитые шелком, были увешаны картинами библейского содержания. Потолок был исписан сценами из жизни Христа. А сам господь ослепительно сиял на кресте, прибитом к стенке, где находился алтарь. К этой молельне по воскресеньям приходили священники и члены союза. Отец Уриэля их охотно принимал. Они долгими часами читали Евангелие, пели псалмы, молились. А мальчик Уриэль по приказу отца должен был присутствовать на всех сборищах «братьев во Христе».