Спицы в колесе Сансары - [87]

Цыси осматривала дом. Наконец она спустилась в гостевой зал к мужу.

— Как тебе осмотр, милая?

— Хороший дом. Но в Ляншаньбо нам построили бы не хуже.

— Как? Ты скучаешь по Ляншаньбо?

— Да, дорогой. Давай побудем здесь какое-то время, а потом вернемся к дедушке.

— Хорошо. Вообще, в Чакравартине меня ничто не держит.

Подошло время обеда, а припасы, которые взяли с собой герои, были скудны. Да и что за радость жевать вяленое мясо, когда на рынке можно раздобыть жареного фазана!

Друкчен подозвал монаха Куя и Лея по прозвищу Яшмовый Таз.

— Вот вам десять лян серебра. Ступайте поскорее на рынок и купите самой лучшей еды и выпивки. Отметим возвращение в столицу!

Разбойники повиновались и ушли, прихватив с собой корзины для припасов. Цыси же меж тем прибиралась в гостевом зале, вытирала пыль, подметала коврики, поправляла подушки на лежанках.

— Надо взять тебе служанку, дорогая, — сказал Друкчен. — Я не хочу, чтобы твои нежные пальчики марались черным трудом.

— Ах, милый. Мой дедушка говорит, что труд никогда не бывает черным. Да и зачем нам служанка? Ведь мы скоро вернемся в Ляншаньбо!

Друкчен обнял жену и усадил ее рядом с собой на скамейку:

— Послушай, милая Цыси, я тебе должен кое-что рассказать.

Цыси изобразила полное внимание.

— Еще до встречи с тобой, еще вообще до того, как я попал в Ляншаньбо, я здесь, в городе, познакомился с женщиной по имени Мой-нян. Она содержала веселый дом под названием «Озорная пташка». Я не любил ее, просто решил поразвлечься от скуки. И вот однажды в «Озорной пташке» произошло убийство. Раб по имени Лекант убил некую высокопоставленную даму. Мой-нян решила замять убийство и избавиться от тела. Но прежде, чем она это сделала, мы увидели на запястьях убитой прекрасные браслеты, настолько красивые, что их впору носить богине. Мы сняли эти браслеты и преподнесли их Мой-нян.

— И она не отказалась?

— Нет. Повторяю: браслеты были очень красивы. И вот через некоторое время принцесса Ченцэ поручила нам отправиться в путь к храму Благого Восьмеричного Пути за волшебной водой. Мой-нян отправилась с нами, она должна была изображать богатую паломницу, едущую на источник. Но на пути с нами произошло приключение. С горы Куньлунь прямо перед нами спустился Кайминшоу — великое чудовище, которое охраняет эту гору. Кайминшоу очень понравилась Мой-нян, и он предложил ей стать его спутницей жизни. Мой-нян согласилась, и чудовище забрало ее к себе на гору Куньлунь.

— Вместе с браслетами?

— Да, вместе с браслетами. Я не думал, что они кому-нибудь понадобятся, но вот однажды мне приснился сон, в котором Будда повелевает мне отправиться на гору Куньлунь, забрать браслеты у той женщины и передать их рабу по имени Лекант. Я не представляю, как все это сделать, но сон снился мне уже несколько раз, и я понимаю, что не должен нарушать волю богов. Поэтому, милая, из Чакравартина ты отправишься домой в Ляншаньбо, а я со своими молодцами пойду на поклон к чудовищу Кайминшоу.

— Нет! — сердито сказала Цыси. — Я пойду с вами. Вдруг ты опять влюбишься в свою Мой-нян и позабудешь меня. Поговорка гласит: ни мужа, ни веер не отпускай по ветру — обратно не воротятся, унесет судьба.

— Милая, я буду верен тебе. Я просто не хочу подвергать тебя опасности.

— Ничего, я сумею за себя постоять. Я лучше других женщин управляюсь с луком и кинжалом. Ты можешь мной гордиться, дорогой муж.

Тут вернулись Куй и Лей, по самую маковку нагруженные покупками.

— Ох! — сказал Куй, ставя корзину на пол. — Ну и цены в Чакравартине! Раньше все было дешевле.

— На рынке болтают всякое, — сообщил Лей. — Особенно много толков про принцессу. Дескать, что же ей теперь делать.

— А что? — спросил Друкчен.

— Вот что сказала мне по секрету торговка блинами, — заговорил Лей. — Принцесса все откладывала и откладывала свадьбу, но наконец принц не выдержал. Свадьбу сыграли, принародно принц познал Ченцэ и тут же объявил, что она не девственна.

— Ох! — схватился за голову Друкчен. — Это моя вина. Мы слишком задержались!

— Был созван кабинет министров для того, чтобы решить, как поступить с принцессой — лишить ее жизни через разрывание лошадьми или просто выслать из Чакравартина в отдаленный монастырь.

— Ох! — снова ахнул Друкчен.

— Естественно, принц Нампхон подал на развод. Теперь родители принцессы несут пятно позора и смыть его может только или смерть принцессы, или смерть того, кто лишил ее девственности.

— О милостивая Гуаньинь! — проговорил Друкчен. — Избави нас от гнева принцессы! Что же нам делать, братья?

— Обедать, — сказал монах Куй. — А потом решим, как быть дальше.

Сказано — сделано. На стол поставили яства и вина, сели вокруг и принялись пировать. Цыси льнула к Друкчену, тот обнимал ее, но на сердце у него было тяжко. Как он явится пред очи принцессы, особенно теперь? А явиться надо, не прятаться же в этом доме как ворам!

— Слушайте меня, — заговорил Друкчен, когда все основательно выпили. — Завтра я и монах Куй пойдем во дворец принцессы с дарами и водой. Мы падем на колени и попросим прощения за нерасторопность. Может быть, она помилует нас. Если же она велит схватить меня, то ты, Куй, беги к остальным и скажи об этом. Тогда немедленно собирайтесь и бегом из Чакравартина!