Спицы в колесе Сансары - [3]

По нему Анна Николаевна и связалась однажды с кем-то.

— Все сделано, — сказала она. — Дом готов. Бывшие хозяева уже в Тибете.

— Отлично, — похвалил кто-то Анна Николаевну.

— Можно приступать к работам.

— Приступайте. Если хотите, возьмите ассистента.

— Я бы взяла Юлю Ветрову, но она вот уже который год губернатор Щедрого. Могут пойти нелепые слухи…

— Слухи мы пресечем. Берите Ветрову. И еще кого-нибудь, столь же энергичного. Этот дом надо вскрыть, как старый гнойник, — быстро, но осторожно.

— Хорошо, — решительно сказала Анна Николаевна. — Вскроем.

Тибет, у подножия горы Кайлас, деревня Дарчен

Ранняя весна 2012 года

И легенды, и обычная история говорят о том, что многие народы мира поклонялись некоторым горам, считая их местом, где как бы осуществляется связь между небом и землей.[1] Греки поклонялись Олимпу, у персов это был массив Алборж, у китайцев — гора Суньшань. Но ни одна гора в мире не собирала столько паломников, причем принадлежащих к разным исповеданиям, как собирает сейчас священная тибетская гора Кайлас. Многие верующие считают главной целью своей жизни хотя бы однажды совершить паломничество к святыне — к дивному Кайласу. Подавляющее большинство этих верующих не особенно разбираются в разных философских и религиозных апориях и доктринах, но они твердо убеждены в одном: Кайлас — это священная гора, и она особым образом воздействует на тело и душу поклоняющегося ей человека, потому что напрямую связана с Творцом всего сущего…

Высшее счастье для паломника на Кайлас — встретить естественную смерть у подножия дивной горы, чтобы самому стать просветленным, Буддой. Паломники совершают труднейший ритуальный обход вокруг горы — священную кору. Этот обход приравнивается к молитве и символизирует причастность верующей души к великому круговороту времени и судьбы. Медитация у подножия горы Кайлас приводит к измененному состоянию сознания, почти трансу. Паломники верят, что, обойдя гору один раз, они получат отпущение всех грехов. А если совершить ритуальное обхождение (кору) вокруг горы сто восемь раз, то можно вырваться из круга сансары и попасть на следующий уровень перерождения — стать Буддой.

Путешествие к горе Кайлас является самым трудным в мире. Огромные расстояния требуют не менее пяти дней пути по Тибету даже на машинах. Это даже сложно вообразить: продуваемые всеми ветрами старые полуразвалившиеся грузовики, битком набитые паломниками, тянутся к горе с запада через Кашгар от Каракорума, с юга через Гималаи из Непала, с востока — из Лхасы. Паломники не отличаются богатством: тело закутано старыми одеялами, в мешках — ячменная мука, деревянная чашка и бутыль воды. Один раз в день паломники в этой чашке замешивают горсточку ячменной муки с водой и получаемое густое тесто съедают сырым — вот и вся еда.

…Священный Кайлас предстает пред взорами усталых путников внезапно на фоне широкого ровного плоскогорья и двух озер: Ракшас-Тал и Маносаровар. Открытая всем ветрам небольшая деревушка Дарчен, лепящаяся к подножию Кайласа, является началом и завершением внешнего обхода горы. Название Дарчен переводится как «Большой флаг», так как когда-то на стене уничтоженного ныне монастыря вывешивали по праздникам большой флаг (танку) с изображением Будды. Раньше Дарчен был обыкновенной грязной неустроенной деревушкой, но при подготовке к Олимпиаде китайцы ее немного приукрасили: выстроили несколько симпатичных домиков в национальном стиле, магазинчиков и кемпинг для туристов, где за сотню юаней можно получить вполне сносное обслуживание. Но многие паломники, труда ради и благочестия, ночуют в палатках из ячьей или овечьей шерсти, не боясь простудиться на холодных ветрах Кайласского предгорья.

Бизнесмен Валерий Алейников и его дочь Ангелина после долгих мытарств остановились в крошечном гестхаусе деревушки Дарчен. Жить в палатке им представлялось невозможным. Да и в гестхаусе комнатка была донельзя убогой: старые матрасы и одеяла брошены прямо на пол, темноту едва разгоняет светильник на ячьем масле, из щелей дует…

— Вот вы и прибыли, — с сильным акцентом сказал их проводник, тибетец Друкчен. — Отдохните ночь и помолитесь, а завтра можно выходить на тропу коры.

Валерий и Ангелина были настолько измотаны беспрестанными перелетами, пересадками и мытарствами на таможнях, что убогую комнату приняли почти с радостью. Лина села на матрас, похлопала по соседнему:

— Садись, пап. В ногах правды нет.

Валерий сел.

Друкчен смотрел на пришлых белолицых взглядом, в котором мешались сострадание и легкое превосходство. Он встретил русских, как ему было указано, в одной из гостиниц Лхасы и стал их проводником. Без него они были бы как слепые новорожденные крысята — любой сапогом придавит. Друкчен постарался вселить в бизнесмена и его грудастую дочку спокойствие и уверенность. К тому же имя Анны Николаевны Гюллинг оказало на Друкчена почти магическое воздействие. Русская волшебница спасла его маленького сына от порчи, а сын — это было все для Друкчена. Жена его умерла родами, мать была так стара, что не узнавала его, и вот однажды в их квартирку в Лхасе вошла русская волшебница. Она сняла порчу и дала много денег. И сказала: «Друкчен, скоро в Лхасу приедут двое русских. Вот их фотографии. Остановятся они в гостинице Милосердного Ламы. Постарайся найти их и стань их проводником в Тибете. А о твоем сыне позаботится няня». Друкчен повиновался, потому что глаза русской волшебницы горели так, что смотреть в них было страшно. Так горят глаза дэвов и асуров. На всякий случай Друкчен решил больше молиться.