SPFRCCFH - [25]

— Тебе нечего сказать Еремей, — раздался тот самый тёплый бесполый голос. Олень внимательно смотрел на мужчину, но не рот ни лицо его не шевелилось. — Любви моей к тебе нет конца, сынок, — Олень немного наклонил голову набок, и Еремею даже показалось, что он заметил, как лицо гигантского зверя шелохнулось в лёгкой доброй улыбке. — Ты не понимаешь? — Олень не только говорил приятным для ушей Еремея голосом, но и слушал, приятным Еремеевой душе способом. Не слушая слов, а воспринимая то, что идёт и перед словами и перед мыслями. — Я научу тебя пониманию. Ты поймёшь, что ты мой сын, так же как Я твой. Отче мой Еремей.

Сознание учёного полностью опустело от страха, удивления, восхищения и эйфории непонятного. Но в тоже время он понимал, что всё происходит на самом деле, так же как он понимает всю истинность существующего момента, он понимал истинность слов Оленя, всю его чистоту и непорочность.

— Всё поменялось Еремей, извини меня за это, — лицо Оленя помрачнело. — Все слова, которые передавались от нас к вам, теперь есть лишь лукавство. Я плачу об этом, не переставая, но Лукавый поводился везде. Мы жаждем, чтобы вы стали теми, кем должны стать, мы шепчим вам это в души, когда вы возвышены от счастья, и угнетены от тоски, мы радуемся за вас, когда вы следуете Пути, чтобы сделать то, что можете сделать. Но вы перестаёте нас слушать, вы перестаёте слушать себя, вы слушаете только других, чей голос идёт от Лукавого. Почему ты не слушаешь меня Еремей?! — голос прозвучал как отцовский гром.

Тут Еремей почувствовал, как лёгкие сами наполняются воздухом, и он может говорить.

— Я не знаю! Я не слышал тебя, Я не знаю тебя, — со слезами вымолил учёный.

— Я говорил, что тебе нужно заняться кандидатской, съездить в деревню, отдохнуть вместе с родителями. Но ты ослушался меня Еремей, — голос Оленя опять сошёл на милость, и в нём снова пробудились нотки родительской ласки.

— Этого Я хотел, но что моё мнение по сравнению с благом общества. Я не могу делать только то, что считаю нужным, Я должен был помочь жене и своей Родине.

— И ты ей помог? — голос Оленя кольнул Еремея слишком глубоко, в воспоминаниях больно мелькнула картина утопающий в кисельном льду егеря Клавдии Степановны.

— Нет, Еремей, не за то ты себя клеймишь. То, что ты остался жив, это единственный твой правильный поступок, на Пути к тому, что ты сделаешь.

— Кто ты?! — с решимостью и страхом в голосе перебил Еремей Оленя, а после стиснул до боли зубы, понимая всю грубость своего опрометчивого поступка.

Олень не испытал обиды, и лишь с чистой улыбкой ответил:

— Я просто Олень. А кто ты?

Еремей растерялся перед таким вопросом, и стал искать в глубинах своего «Я» понятия, которые могли бы в полной глубине передать суть его существования, перед таким великим существом как Олень. Собравшись с духом, мужчина выпрямил спину и представился:

— Заслужены учёный Советского Союза, академик, доктор наук в области химии и биоло…

— Что это? — на этот раз Олень перебил мужчину.

Еремей пошатнулся. Как можно было объяснить такие понятия с нуля?

— Ты сможешь мне объяснить это, возможно нам придётся долго об этом рассуждать, но всё так, или иначе приведёт нас к тому, что ты просто Еремей, точно так же, как мы могли бы вечность рассуждать о моей значимости в мире, и в конце пути прийти к тому, что Я просто Олень.

В тоже мгновение Еремей понял, что все формальности, которые могли бы быть соблюдены в разговоре между «Нечто» Великим и учёным, в данный момент не имеют фактической ценности. Возможно такие формальности никогда не несли объективной пользы, кроме как поддержания личного «Я», на уровне значимости. Разговор должен был состояться как между просто Оленем, и просто Еремеем.

— Вы меняетесь, мы меняемся, и отношения между нами тоже меняются Еремей. Раньше было достаточно слов и книг, в которых были написаны те слова, чтобы идти по Пути. Теперь же слова есть главная обитель Лукавого.

— Что такое Лукавый? — своей бестактности Еремей уже не стыдился, он понимал, что только вопрос в этом случае принесёт ему ответ. По сути, мужчина понимал значения слова «Лукавый», и в христианской и в бытовой трактовке, но он не мог быть уверен, что Олень произносит это слово именно с тем смыслом, с которым его воспринимает Еремей.

— Это то, что сбивает тебя с Пути. Это не существо как Я, или ты, у него нет объектной сущности. Ты можешь воспринимать Лукавого как энергию, которая есть и в тебе, и во мне, и в моём отце. Но не пытайся систематизировать мои слова, это тебя тут же уведёт от Истины. Желания сделать что-то понятным, есть одна из форм проявления Лукавого. Суть существования Лукавого в том, чтобы сделать всё иначе, неважно что, но иначе. Точно о цели существования Лжи мне не известно, но возможно Лукавый есть программа замкнутости нашего Пути. Если Путь воспринимать как линию, у которой есть начало и конец, то Лукавый, проникая во всё сущее нашей жизни, старается изогнуть, искривить эту линию, замыкая её концы и делая линейный Путь круглым, чтобы идя вперёд, мы всегда повторяли пройденное. Цикличность существования Вселенной это и есть результат Лукавого, заставляя не только вас, но и нас ходить по кругу. Из-за этого, вы, мы, Вселенная и Лукавый не можем кончится, не можем обрести спокойствие. В тоже время, Лукавый заставляет нас всегда изменяться, развиваться. Проникая в то, что толкает мир на стремление пройти Путь, Обман толкает нас на стремление сотворить новые способы постижения Истины. Кто-то рождается, ему открывается Истина, Он несёт весть о Пути людям, Он проходит Путь, через какое-то время в слова этой вести проникает Лукавый и Истинность теряется. И так происходит вечность, раз за разом, Лукавый сгибает Путь в круг.