Спецназовец. Власть закона - [39]

Выйдя из камеры, он очутился в узком коридоре с низким потолком, таком же сером и скучном, как и только что покинутое помещение. Справа был глухой тупик, слева короткий коридор упирался в подножие ведущей наверх лестницы. Даже приблизительно не представляя себе, что это за здание и где оно расположено, пленник устремился навстречу свободе. В его обрамленной мелкими седыми кудрями голове мелькнула неприятная, отнимающая силы мысль, что это место может оказаться подвалом внутренней тюрьмы Лубянки или схожего с нею учреждения. Но додумать ее до конца беглый узник не успел: перед ним была лестница, на верхней площадке которой около закрытой железной двери маячил одетый в камуфляж охранник с автоматом.

Они заметили друг друга практически одновременно, но охранник на мгновение замешкался, уж очень неожиданным было появление беглеца. Кроме того, свою роль сыграла и колоритная внешность господина экс-президента. Одетый в грязные обноски с чужого плеча лысый негр с физиономией пожилого орангутанга и двумя пистолетами в руках являет собой вполне привычное зрелище на экране голливудского боевика или в заваленных отбросами закоулках какого-нибудь гетто. Но на фоне российских реалий такая фигура смотрится достаточно комично, даже если в руках у нее не парочка «стечкиных», а скорострельный пулемет или базука. Такой персонаж трудно воспринимать всерьез, и еще труднее ожидать от него решительных, а главное, умелых действий в безнадежной, казалось бы, ситуации.

М’бутунга воспользовался секундным замешательством противника, навскидку всадив в него по пуле из каждого ствола. Автомат с лязгом запрыгал по крутым ступенькам; следом, пачкая их кровью, скатилось мертвое тело. Перешагивая через разлегшийся поперек дороги труп, африканец отметил, что и этот охранник, как и те, что остались в камере, не носил знаков различия. Это внушало осторожный оптимизм. М’бутунга давно не был в России, но все же не думал, что порядки здесь переменились настолько, что тюрьмы сделались частными, а с их персонала сняли погоны.

Железная дверь наверху распахнулась, с грохотом ударившись о бетонную стену, и открывшийся проем загородили фигуры в пятнистом камуфляже — сколько именно, было не разобрать. Хорошо понимая, что терять нечего, африканец прижался лопатками к стене и открыл огонь. Сверху послышались крики, глухой шум падения — было похоже, что не одного; кто-то дал короткую очередь из автомата, осыпавшую голову и плечи африканца цементной пылью и колючими крошками. Он выстрелил еще несколько раз, а когда обойма опустела, стремительным рывком переметнулся к противоположной стене и развернулся, приготовившись вести огонь с левой руки.

Стрелять оказалось не в кого. Сверху доносились слабые стоны и чей-то задыхающийся хрип, в воздухе, лениво извиваясь, плавали подсвеченные электрической лампочкой сизые космы порохового дыма. Внезапно раздавшийся дребезжащий звон задетой ногой стреляной гильзы заставил его вздрогнуть и замереть. Но реакции сверху на этот демаскирующий звук не последовало, и давний выпускник прославленного училища ВДВ, в котором, помимо него самого и множества Героев Советского Союза и России, когда-то учился покойный Усама бен Ладен, продолжил восхождение.

Столкнув вниз еще одно мертвое тело, он прошел через открытую дверь и очутился в новом коридоре — тоже нешироком и неярко освещенном, но аккуратно отделанном. Кремовые стены были до середины обшиты деревянными панелями, врезанные в гладкий потолок галогенные светильники сияли мягким, вполсилы, светом. На выложенном шероховатой, под камень, керамической плиткой полу лежали тела еще трех человек. Один из них все еще хрипел и постанывал. М’бутунга выстрелил, и раненый затих. Похоже, это было все. Африканец закрыл и запер на прочный засов железную дверь подвала, перезарядил оба пистолета и осторожно двинулся вперед.

Пройдя коридором, экс-президент Верхней Бурунды очутился в просторном, шикарно обставленном холле. Судя по некоторым признакам — большому, декорированному грубо отесанным камнем камину, звериным шкурам на полу и головам на стенах, а также по массивным потолочным балкам и подвешенной на прочных цепях люстре, сделанной из тележного колеса, — он находился в чьей-то загородной резиденции, а может быть, и в охотничьем домике. От камина еще тянуло запахом сгоревших поленьев и приятным теплом, за стеклянной стеной виднелся испещренный желтыми пятнышками опавшей листвы, аккуратно подстриженный газон. Снаружи уже стемнело, и двор освещался ярким, неживым светом установленных где-то — надо полагать, на фасаде дома — галогенных прожекторов. На выложенной цветными цементными плитками подъездной дорожке поблескивала обширная мелкая лужа, в центре которой стоял наполовину отмытый от грязи автомобиль — черная «тойота». Номера на машине, насколько мог судить слегка отставший от жизни африканец, были московские. Рядом с ней резал глаз своей яркой желто-черной окраской моечный аппарат высокого давления, брошенный шланг которого мертвой змеей разлегся в луже.

На низком столике рядом с роскошным кожаным диваном стоял поднос, на котором соблазнительно поблескивал гранеными хрустальными боками квадратный графин с прозрачной жидкостью — как подозревал М’бутунга, отнюдь не с ключевой водой. Сунув один из пистолетов в карман куртки, африканец до краев наполнил хрустальную стопку, выпил залпом, крякнул, залихватски, как заправский российский пролетарий, занюхал водку рукавом и, вытряхнув из случившейся тут же, на столе, пачки сигарету, с удовольствием закурил.