Спецназовец. Точка дислокации - [18]

— Ого! — рефлекторно отреагировала на появление этой колоритной фигуры Даша, а потом, спохватившись, строго сказала: — Мужчина, вы куда? На дверях написано: «Посторонним вход воспрещен». Вы что, читать не умеете?

— Мать моя женщина! — тихо ахнул Юрий. — Легок на помине. Знакомьтесь. Это Дарья, а это вот — Ти-Рекс.

— Похож, — сказала Даша.

— Иди сюда, трепло столичное, — сказал Якушеву майор Быков. — Я тебя научу Родину любить и старших уважать!

Якушев встал и очутился в медвежьих объятиях командира.

— Прощай, Дашка! — придушенно просипел он. — Завещаю тебе свой мотоцикл…

Быков выпустил его, и он принялся озабоченно ощупывать себя со всех сторон, проверяя, целы ли кости.

— Ну, ты здоров, Данилыч, — бормотал он. — Я и забыл, грешным делом, какой ты медведь…

— Неужто память такая короткая? — усмехнулся майор.

— Да вроде не жалуюсь… — начал Якушев и осекся, бросив случайный взгляд на Дашу.

Даша смотрела на Быкова приоткрыв рот, как ребенок на Деда Мороза, и пребывала в явном, хотя и немом восхищении. Юрий, удивляясь себе, почувствовал легкий укол ревности: на него Даша так не смотрела никогда, и он даже не подозревал, что кто-то может произвести на нее такое глубокое впечатление.

— Остынь, Дашка, — сказал он. — Данилыч у нас убежденный холостяк. В любом случае я тебе не позволю калечить моего командира.

— Дурак, — сказала Даша и поспешно вышла из тренерской.

Перед тем как за ней закрылась дверь, Якушев успел сделать еще одно открытие: он и не знал, что Даша, оказывается, умеет краснеть.

— Золотые слова, — с явным удовольствием глядя ей вслед, сказал Быков. — Дурак и есть. Зачем девушку обидел?

— Во-первых, обижать ее у меня и в мыслях не было, — заявил Якушев. — А во-вторых, это не девушка, а черт в юбке. А что, понравилась? Дерзай, Данилыч, путь свободен!

— Я бы дерзнул, — усмехнулся Быков, — да только… Ну, словом, как в той поговорке: и рад бы в рай, да грехи не пускают.

— Бывает, — сказал Юрий. — Ты какими судьбами в наших краях? Отпуск?

— Можно сказать и так, — кивнул Быков. — Решил, понимаешь, немного проветриться, активно отдохнуть… Вот, собираю компанию для пикника. Присоединиться не хочешь?

— Так-так-так, — заинтересовался Якушев. — Я что, пропустил начало Третьей мировой?

— Да нет, — усмехнулся майор, — имеешь реальный шанс успеть занять место в первом ряду.

— Данилыч, — прочувствованно произнес Якушев, — дорогой ты мой человек! Ты знаешь, как я тебя уважаю. Но не пошел бы ты в ж… со своими военизированными играми!

— Не понял, — строго сказал Ти-Рекс. — Ты чего нанюхался, боец?

— Ничего я не нанюхался, — буркнул Юрий. — И нечего на меня таращиться, дыру протрешь!

— Может, все-таки объяснишь, в чем дело? Сроду за тобой не водилось ни трусости, ни хамства…

— Объясню, — сказал Юрий и действительно объяснил, постаравшись сделать свою речь как можно более краткой и убедительной, без литературных излишеств и общих мест. В результате его выступление прозвучало, как рапорт, но Быков, кажется, его отлично понял. Да и чего тут было не понять?

— Хозяин — барин, — дослушав до конца, вздохнул Ти-Рекс. — Неволить не стану, упрашивать — тем более. Обойдемся без тебя — с трудом, но обойдемся. Я понимаю, такое переварить не каждый сумеет — женщины, дети, старики, да еще два раза подряд… Прости, я ж не знал, что ты у нас опытный истребитель мирного населения!

Юрий бросил на него свирепый взгляд, которого Быков, казалось, не заметил.

— Хотя жаль, конечно, — продолжал он. — Мы ведь, собственно, и пытаемся сделать так, чтобы никто из наших ребят больше не оказался на твоем месте, в твоей ситуации. Такая, понимаешь, перед нами в этот раз поставлена задача. Что из этого выйдет, не знаю, но попытаться, согласись, надо.

Юрий озадаченно хмыкнул: раньше он не замечал за Быковым склонности к пространным речам и потрясанию такими общечеловеческими ценностями, как гуманизм и мир во всем мире. Роман Данилович вообще не любил болтать, он был человеком дела и никогда не тратил времени на уговоры: если имел такое право, просто бил по шее и ставил в строй, а если не имел — просто поворачивался и уходил.

— А в чем дело-то? — спросил он. — Что такое стряслось, из-за чего ты тут соловьем разливаешься? И на что тебе, кадровому офицеру десанта, понадобился штатский с подмоченной репутацией?

Быков кивнул и коротко описал ситуацию. Слушая его, Якушев снова вынул из ящика стола сигареты и закурил. Краем глаза он видел, что Даша, демонстрируя группе очередное упражнение, заинтересованно поглядывает на майора сквозь стеклянную перегородку. «Вот дает», — подумал он, сам не до конца понимая, кого имеет в виду — Быкова или Дашу. В то, что рассказывал ему Роман Данилович, он не особенно вдумывался: врать Ти-Рекс не умел и, если говорил, что дело чистое, наверняка в этом не сомневался. Он был не мастак по части распутывания чужих интриг и плетения собственных, но чутье у него было отменное, и в людях он ошибался редко — вернее сказать, почти никогда не ошибался.

Якушев вдруг почувствовал, что готов снова войти в темный сарай, где стоят рукояткой кверху его любимые грабли. Чтобы наверняка избежать ошибки, он попытался представить, что станет делать, отказавшись от предложения Ти-Рекса. Представить это было нетрудно: уроки фехтования в одном спортивном клубе, преподавание боевых единоборств в другом, платонический флирт с Дашей, мотоциклетные прогулки на самоубийственной скорости по ночным улицам, бары, дискотеки, кабаки, женщины на одну ночь, коммунальные платежи, проповеди о вреде курения из уст незабвенного Коляныча…