Спецификация идитола - [3]

И вдруг он увидал опять своего недавнего знакомца.

Они остановились. Фьюрс честно выложил ему все, что он думает о людях такого типа, которые и т. д. Но через два дня Фьюрс и жена его уже сели на пароход, который отправлялся в Одессу.

5 Свояченица бобби

Полицейский Гелл влез сегодня домой без четверти одиннадцать. Он был в грязи, голоден, как собака, и весь мокрый.

Он уверял, что только сегодня понял, какая мерзость полицейская служба; вас гоняют, как чорта. Вы не имеете ни минуты свободной. Наконец, от вас требуют, чтобы вы рисковали вашей жизнью — во имя чего, во имя чего, спрашиваю я вас? Вот сегодня, извольте-с: несчастный Вильс отправлен в больницу и доктор сказал, что у него надломлен спинной хребет, как вам это нравится? Что будет делать семья? Пенсия! Знаем мы эту пенсию!

Однако, горячий ужин, вообще говоря, полезнее разговоров. Как бы ни была неприятна служба, но когда есть крыша над головой, еда и семья — терпеть можно. Чорт с ними, в конечном счете.

Но миловидная девушка, сестра жены Гелла, не соглашалась с этим. Все это гадости и ложь. «Знаем, — ответил Гелл с полным ртом, — ты ведь живая агитация справедливости. Когда твою милость сделают Министром Исповеданий, не забудь об нас грешных…» и захохотал. Девушка рассмеялась вместе с ним. Он добрый малый, этот Гелл, хороший муж и настоящий мужчина. Но нельзя быть таким снисходительным в вопросах, которые касаются жизни людей. Дальше суждение текло следующим образом… ежели он так думает, если он уступает судьбе кое-где, в нем есть что то от особой мужской слабости… Дело женщины поддержать мужчину в этой его слабости. И она оглядела стол, встала и принесла ему горчицы.

— Где вы работали нынче, — спросила жена, с удовольствием наблюдавшая за его насыщением.

— Мм, — сказал он гримасничая, — в разных, знаешь ли, местах. Да, да… видишь ли, — и он понизил голос, — большие, бо-олышие неприятности там, в сферах, все с ног сбились. Украли, понимаешь ли, планы какой-то крепости… Тссс… это очень серьезно. Мы гонялись за кем то на моторной лодке и ни беса лысого не поймали. Никто не знает толком в чем дело. Знает Вильс, да еще частный сыщик: я не знаю его — он поймал револьверную пулю в плечо. Вот как. Да, я не желал бы такого наглядного обучения.

— И это наверно ложь, — сказала девушка, — не верю, не верю. Планы крепостей воруют каждый день, и они только притворяются, будто это секрет, это секрет только для тех, кто будет умирать около этих их крепостей и в их бастионах… все подкуплено.

— Конечно, — согласился бобби, — оно — в этом роде. Но что поделаешь: служба. Должен быть какой-нибудь порядок.

— Гадости, — с негодованием отозвалась Анни, — этот порядок нам слишком дорого стоит. Почитай газеты (на это он энергично потряс головой: набитый рот не давал ему говорить) — да что там, ты почитай и увидишь. Люди гибнут и неизвестно для чего. Вот например сегодня: рекорд полета! Какое дело, этот рекорд, — разбилось три человека в Панаме, все сгорели, уцелела только почта… кому она нужна, эта почта!

— Ну, — три человека…

Но в это время заверещал телефон, и когда бобби подошел к нему, его физиономия вытянулась. Опять идти.

6 Пираты Атлантического Океана

Никольс, комми по продаже мелких изделий из стали, после того, как оказался в числе трех людей, спасшихся с взорванного «Циклона» — неожиданно для себя стал знаменитостью. И, надо признаться, что слава за эти две недели ему уже порядком надоела. Ходят, ходят — он рассказывает им все одно и то же, они врут в газетах чорт знает что. Он лежит — правда, он ни в чем не нуждается — но эти ослы зарабатывают на его разговорах недурные деньги. Вон тот, например, из «Герольда» — на какие это он деньги покупает брильянтовые булавки в галстух?

Сегодня, например, он рассказывал уже три раза, — опять все то же самое: как он стоял на верхней палубе и разговаривал с француженкой из Лиона, которая ехала на два месяца к тетке, как появился миноносец, как он не ответил на сигналы, пошел прямо на «Циклопа»; дежурный офицер закричал: «мина», и они улетели в пространство. Больше он ничего не помнит. Он очнулся уже здесь, в госпитале.

Пришла сестра и сказала ему, смеясь:

— Еще один пришел к вам.

— Ой, — сказал Никольс, — да ведь это, ей-ей, не леченье… Ну пустите, но, пожалуйста, больше не надо.

— Родственник чей-то, видимо, — сказала сестра.

— Эти еще хуже, — страдальческим голосом сказал Никольс.

Он вошел мелкими шажками и начал извиняться.

— Мне очень совестно вас беспокоить, и я понимаю, что вы больны, что вам нужен покой…

— Хорошо, — сказал, скосившись, Никольс, — а что вам хочется узнать?

Человек встал, притворил дверь и сказал почти топотом:

— Видите ли: на корабле «Циклон» ехал один человек. Так просто будем называть его — один человек. Этот человек был послан одним, скажем, учреждением… Это видите ли, очень важное поручение. Он вез, этот человек, от этого учреждения — н-да… пакет. Небольшой. Я думаю, что он вез его в кармане пиджака, потому что это была не такая вещь… Этот пакет заключал в себе ценность неисчислимую. Примерно — она больше всех денег Соединенных Штатов… Так раз в двадцать.