Специалист по исполнению желаний - [2]

— Присаживайтесь, — кивнул я на стул.

Посетитель подозрительно посмотрел на шаткую древнюю конструкцию, но спорить не стал, сел напротив и положил толстую папку прямо на мою газету.

— Желание у меня несколько необычное, господин инспектор, — сказал он. — Вы знакомы с теорией подаренной удачи?

— Что-то не припомню, — пожал я плечами. Был бы здесь Штейн, он наверняка ответил бы утвердительно. Но ни Альфи Штейна, ни кого другого не было, и разговаривать с этим загадочным посетителем всё равно предстояло мне.

— Видите ли, — улыбнулся гость. — Я и есть автор этой самой теории. Desipere in loco, как говорили древние: безумствуй там, где уместно. Более всего, скажу я вам, уместно безумствовать в науке. Позвольте представиться: Михаил Степанович Копунов, профессор Императорской изотерической академии.

— Инспектор Потапенко, — растеряно произнёс я. Вот же удружил Мальдус, отправившись в лавку. Чтоб ему сны от гоблинов попались! Пусть всю ночь гнусавые голоса донимают.

— И в чём же ваша теория состоит? — спросил я, пытаясь оттянуть время до прихода Мальдуса.

— Человек вовсе не кузнец своего счастья, как утверждает современная наука. Ну, сами, подумайте, господин Потапенко, разве наше счастье похоже на чугунную болванку, чтобы по нему молотком колотить?! Счастье зависит от удачи, а удача… Полагаю я, что удача — это подарок богов. Некоторые из нас в детстве получают в подарок удачу, даже не подозревая об этом.

— Пока что не улавливаю, — честно признался я.

— Да всё очень просто, — улыбнулся гость, — некоторым счастливчикам в детстве попадаются необычные игрушки. То есть игрушки-то самые обычные: кукла или, скажем, игрушечный ковёр-самолет. Но они не простые, а волшебные. Pax deorum, благоволение богов, удача. Если эта игрушка сопровождает тебя всю жизнь — пусть даже в позабытом свёртке в чулане — то человеку везёт всегда и во всем. Понимаете?

— Допустим, понимаю, — вздохнул я, — но от меня-то вы чего хотите?!

— Я хочу, чтобы вы нашли мой потерянный футбольный мяч, — совершенно серьёзно заявил Михаил Степанович.

— Какой мяч? — опешил я.

— Обыкновенный футбольный мяч. Мне его подарили лет в семь. Полгода я точно им играл, а потом… потом не помню! Сдаётся мне, что этот мяч и был подаренной мне удачей.

— Четырнадцать часов… ик… тридцать минут, — выползла из своего домика кукушка и, секунду подумав, добавила, — кажется…

По-моему она была пьяна. Что не удивительно — с прежнего места работы её выгнали именно за пьянство. Я вытащил из-под оставленной профессором папки свою газету, взгромоздил ноги на стол и продолжил чтение. Необычные желания — по части Мальдуса, вот пусть и разбирается с «обыкновенным футбольным мячом». Не успел я, однако, найти недочитанный фельетон, как дверь снова распахнулась, и в кабинет заглянул шеф. Мои нижние конечности стремительно слетели со стола, газета упала в стоявшую рядом урну, а я принял сугубо деловой вид. Шеф обвёл хмурым взглядом комнату и язвительно поинтересовался:

— У нас что, дел нет?

— Только одно, — сообщил я. — Сейчас Мальдус вернётся и займется им.

— Мальдус мне самому нужен, — отрезал шеф. — Что за дело? Кто заказчик?

— Да чокнутый профессор какой-то… Уверяет, что потерял в детстве мяч, а мы должны его отыскать.

— Ну, вот и займись этой ерундой! Все равно дурью маешься.

И грузная фигура шефа скрылась в коридоре. Оставив дверь распахнутой. Вообще-то он хороший мужик, наш шеф. Льготы нам недавно выбил: проезд на ковре-самолёте к месту отпуска и обратно. Правда, на самом краю ковра, возле туалета, но зато бесплатно. Но почему он никогда не закрывает за собой дверь?! Вздохнув, я поднялся со стула, закрыл кабинет и вернулся на рабочее место. Недовольно посмотрел на папку и нехотя придвинул её к себе.

Теоретически найти вещь, о которой не помнишь ничего, можно. Нужно подать запрос в Департамент памяти, который разошлёт повестки давно позабытым знакомым, затем пригласит их на воспоминания, затем будет обобщать и анализировать информацию, и снова кого-то приглашать… В общем, долгая и дорогостоящая процедура. И весь этот путь профессор уже прошёл: в папке лежали запросы в Департамент и кипа совершенно бесполезных отчетов. Никто из знакомых профессора ничего не помнил об этом мяче. «А был ли он на самом деле?» — мелькнула у меня мысль. Мелькнула и тут же исчезла: был или не был, а работать всё же придется. Я вытащил верхний конверт из папки, вскрыл и начал читать:

«В ответ на Ваш запрос от… за номеро… официально сообщаем, что в период с… по… данных о детских резиновых мячах фабрики «Dona Mara» в памяти ваших знакомых не обнаружено. С вас три тысячи двадцать четыре рубля или плохо будет».

— Вот же подлецы! — вслух возмутился я. Департамент, в отличие от нашей конторы, ходил у императора в любимчиках. И вот тому очередное доказательство: они всё-таки пробили разрешение о вставке угроз в официальные письма!

Дело было насквозь тухлое. Если уж Департамент не справился… Если уж не справился… Стоп. Как там говорил профессор? Теория подаренной удачи? Леший меня побери, неужели всё так просто?! Мысль о том, что я могу в одиночку утереть нос ненавистному Департаменту захватила меня с головой. И я потерял всякое чувство меры: взял и подделал подпись Поганки на разрешении выдать мне в гараже наш старенький ковёр-самоход. Выскочил из кабинета, хлопнув дверью, и чуть не сшиб поднимающегося по лестнице Мальдуса.