Спастись от опасных мужчин - [136]

Я стояла между двумя мертвецами, причем один из них был убит из пистолета, зарегистрированного на мое имя.

Мне ни за что не позволят просто взять и уйти.

Я сунула руку в карман Мартина Гилмана и достала тот самый айфон, который отвлек его внимание в критический момент. Я прижала большой палец его обмякшей правой руки к датчику, считывающему отпечаток пальца, чтобы разблокировать экран, после чего по памяти набрала номер.

– Это я, – сказала я.

Голос Джейда звучал сдавленно от избытка адреналина:

– Никки? Мы в доме Ганна, мы нашли его тело. Где ты?

– Я на следующей остановке.

– Где именно?

– Документы, которые Карен Ли пыталась передать вам, сейчас у меня, но мне нужна ваша помощь. Серверы «Care4» должны быть сегодня же вечером отрезаны от офисов этой компании. Завтра будет уже слишком поздно.

По-видимому, это не особенно его обескуражило.

– Что ж, это будет не первый раз, когда я разбужу судью. Если у тебя есть доказательства, дающие нам основание явиться в штаб-квартиру «Care4», мы решим этот вопрос.

– Есть еще кое-что. Сегодня вечером некоторые люди пытались меня остановить.

– Пытались? – Услышав, как я это сказала, он меня понял. – Ясно. С тобой все в порядке? – В его голосе звучало явное беспокойство.

Без каких-либо эмоций я подумала: интересно, это он тревожится из-за меня или из-за того, что рискует опять потерять те доказательства, которые один раз он уже упустил? Я истолковала свои сомнения в его пользу и решила, что он тревожится как из-за доказательства, так и из-за меня.

– Сейчас сюда явятся оклендские служители закона. Мне нужно, чтобы сюда приехали и вы, чтобы объяснить им, что к чему. Постарайтесь сделать так, чтобы они поняли, что я работала вместе с вами. Дома у меня на кровати очень удобный матрас. Ортопедический, без пружин, в общем, все такое. Я к нему привыкла, и мне очень нравится на нем спать. По правде говоря, мне бы не хотелось провести эту ночь где-то еще.

Он понял, куда я клоню.

– Говори адрес. Мы выедем сейчас же.

Я сказала ему адрес.

– Да, Никки, еще один вопрос.

Я хотела уже отключиться, но продолжила держать телефон у уха.

– Если, как ты сказала, мы все понимали неправильно, то в чем на самом деле была суть? Людям действительно грозила опасность?

Я кивнула, хотя он и не мог меня видеть.

– Да, но не тем людям, о которых мы думали вначале. Когда вы приедете, я все вам объясню, но вам нужно поторопиться. Пока вы сегодня вечером не доберетесь до офисов «Care4», жизни этих людей по-прежнему будут находиться под угрозой.

Я положила телефон на землю и, подойдя к ряду грузовых контейнеров, села и, ссутулившись, привалилась к рифленому металлу, слушая, как звуки сирен становятся все громче. Я так устала, что могла бы заснуть, прислонившись к битому стеклу. Мое лицо болело, мое тело болело, у меня болело все.

Я видела за воротами голубые огни. И смотрела, как они приближаются все ближе и ближе.

Неделя пятая

47

– Господи, Никки. Когда я видела вас в прошлый раз, вы выглядели плохо. Сейчас же вы выглядите… еще хуже.

– Спасибо.

– Из-за вашей скрытности с вами исключительно трудно работать. Я говорю это с равными долями досады и симпатии.

– Всем нравятся трудные задачи, дающие возможность проявить себя.

– Да, полагаю, что это можно описать и так. Кстати, как вам уже известно, наши сеансы подошли к концу. Нынешний сеанс последний. Я представлю суду свои бумаги, и все вопросы к вам будут сняты. Но вы можете продолжать ходить ко мне, теперь уже по собственной воле.

– У меня есть выбор.

– Вот именно, у вас есть выбор.

– Могу ли я задать вам один вопрос, прежде чем уйду?

– Конечно.

– Как вы думаете, наш облик формируется тем, что мы делаем?

– Что вы имеете в виду?

– Ну я хочу сказать, как, по-вашему, если ты делаешь что-то плохое, это делает тебя плохим человеком?

– Я точно не знаю, как ответить на этот вопрос. Думаю, все зависит от того, что именно ты делаешь и почему. Возможно, духовный наставник, либо религиозный, либо светский, смог бы ответить на этот вопрос лучше меня. Как бы то ни было, я могла бы много чего о вас сказать, но только не то, что вы плохая.

– Но вы же меня не знаете.

– Я не знаю, что вы сделали, и вряд ли когда-нибудь узнаю. Это верно, но, возможно, если бы я это знала, я все равно не смогла бы ответить на ваш вопрос.

– Я всегда боялась стать такой, как Бекки Шарп из «Ярмарки тщеславия»[71]. Женщиной, которая умеет думать, может постоять за себя, имеет твердый характер и изобретательный ум, но внутри у нее… ничего нет – только забота о ее собственном благополучии. Иногда я думаю, что это было бы хуже – хуже многих других вещей.

– Никки, вы никогда не говорили мне это прямым текстом, но у меня создалось четкое впечатление, что вы готовы, не колеблясь, подвергать свою жизнь опасности, чтобы спасать других. Из всего, что может вас тревожить, об этом я бы на вашем месте не беспокоилась ничуть.

– Возможно. Но я все-таки беспокоюсь.

– Я бы сказала, что те, кто об этом совсем не беспокоится – как раз им и стоит побеспокоиться о таких вещах, вот что я вам скажу. На следующей неделе я оставлю время, в которое у меня находились вы, свободным. Тот же день недели, тот же час. На всякий случай.