Спастись от опасных мужчин - [107]

Моя рука сжимала его пальцы, но мне этого было недостаточно, мне хотелось быть к нему еще ближе. Я легла рядом с ним, обняла его с готовностью, с радостью, чувствуя, как его обильный пот впитывается в мою одежду.

– Я тоже, – сказала я. – Я тоже только об этом и думала. Это нормально – так думать.

– Карсон Питерс. Он останется в тюрьме навсегда. Он в Сан-Квентине, да?

– Да.

– Как ты думаешь, он оттуда когда-нибудь выйдет?

– Мне бы очень хотелось на это надеяться. Но этого не будет.

– Джордан Стоун.

– Да.

– Второй из них.

– Да, второй.

– Я не видел, что они сделали с мамой. Я был под диваном в гостиной, а они на кухне. Я не мог видеть, но я слышал, я слышал все…

– Ты никогда мне об этом не рассказывал.

– Она спросила их: «За что?». Это были последние слова, которые она произнесла. За что. После того как она… после того, как это началось. Она прокричала эти слова, пока еще могла говорить. Они ей не ответили. Это был последний вопрос в ее жизни, и она так и не получила на него ответа.

– Ты мне и этого никогда не рассказывал, – сказала я, обнимая его еще крепче, давясь комом, стоящим в моем горле, и с трудом дыша.

– Мы с тобой не разговариваем об этом. Но те вещи, о которых мы не говорим, все равно происходят.

– Я знаю.

– Его выпустили из тюрьмы, да, Ник? Выпустили условно-досрочно, верно?

Я ответила не сразу:

– Да, насколько мне известно, выпустили.

– А что было потом?

Последовала еще более долгая пауза.

– Полагаю, он вернулся домой.

– Знаешь, я пытался его найти. Несколько лет назад я наконец собрался с духом. Он был из Геркулеса. Этот городок находится к северу отсюда. Не знаю, что бы я сделал. Я всегда говорил себе, что убью его… но не знаю, смог ли бы я это сделать. Часть меня надеется, что да, а другая часть – что нет. Быть может, я попытался бы ударить его кулаком или сбить машиной. Может быть, просто накричал бы на него. А может быть, я бы просто расплакался, и он бы меня избил. Кто знает? Но его там не было, он исчез, так что теперь это уже не имеет значения.

– Думаю, да, не имеет.

– Но вот что странно, – все так же тихо и задумчиво продолжал мой брат. – В тот день, когда я приехал на поиски Стоуна, я не смог выяснить о нем абсолютно ничего. Похоже, никто ничего о нем не знал. Как будто он вернулся домой, а потом просто исчез без следа, растворился в воздухе.

Я обнимала брата. Я чувствовала запах его пота, его тело, его дыхание. Я чувствовала его так, словно находилась в его теле, ощущая в моем собственном теле ставшие уже вялыми симптомы ломки, чувствуя, как его трепет, его уязвимость находят отклик в моем мозгу. Я никогда еще не испытывала такой близости к своему брату. Мы с ним оба вышли из одного и того же материнского чрева. Только он и я, и более никто…

– Ник?

– Да, Брэнди?

– Ты не могла бы рассказать мне какую-нибудь историю на ночь? Как тогда, когда мы были детьми?

– Какую-нибудь историю?

– Да, историю. Расскажи мне историю.

Я задышала очень медленно, мои глаза были закрыты, голос тих.

– О чем должна быть эта история?

– Расскажи мне, что случилось с Джорданом Стоуном после того, как он вернулся домой.

Я долго молчала. Просто лежала, обнимая его и глядя, как в щели между стенами и занавесями сочится свет.

– Ты действительно хочешь это знать?

– Тут только мы с тобой, Ник. Только ты и я. Так что расскажи мне историю, эту историю.

Некоторые из мыслей, проносившихся в моем мозгу, нашли точку опоры и закрепились.

– Хорошо, если тебе этого хочется, я расскажу.

* * *

Когда в 2005 году Стоуна выпустили из тюрьмы условно-досрочно, он вернулся в дом своих родителей в Геркулесе. Это небольшой городок с населением примерно 25 000 человек, стоящий на побережье залива Сан-Пабло, чуть севернее Беркли. Стоуну только что исполнилось двадцать восемь лет, и у него не было ни гроша. Так что отправиться прямиком домой было для него логично. Впрочем, у него к тому же не было выбора. Условием его условно-досрочного освобождения из тюрьмы было проживание в доме родителей. Вообще-то ограничительных условий у него было немного, но это было одним из них. Федеральные законы и законы штата были очень строги, если ты, к примеру, осужден за преступление, носящее сексуальный характер. Если бы Джордана осудили за то, что он в возрасте восемнадцати лет спал со своей семнадцатилетней подружкой, ему пришлось бы столкнуться со множеством жестких ограничений. Его на всю жизнь зарегистрировали бы в качестве лица, осужденного за половое преступление, и куда бы он ни переезжал, он должен был бы отмечаться в местном полицейском участке, ему бы не разрешалось селиться поблизости от школ и парков, его имя и адрес должны были бы постоянно находиться в общедоступной базе данных. Но осужденный убийца? К такому преступнику общество относилось с большим доверием. Разумеется, он не имел права голосовать или покупать огнестрельное оружие, но, кроме этого, единственное, что он обязан был делать, – это являться раз в неделю на встречу со своим инспектором по надзору за лицами, освобожденными условно-досрочно, и избегать столкновений с законом.

Вернувшись, Стоун, судя по всему, жил тихо и незаметно. Само его освобождение прошло тихо и незаметно – никакого внимания со стороны СМИ, никаких статей в газетах об исправившемся убийце, вернувшемся домой, никаких авторских колонок, горячо приветствующих или резко осуждающих его выход из тюрьмы. Ничего вообще…