Спастись от опасных мужчин - [106]

Они убили Карен. Они пытались убить моего брата, пытались убить меня.

Моя борьба против «Care4» стала для меня чем-то очень личным, и я не желала, чтобы в дело вмешалось ФБР и разобралось с ними. Я хотела сделать это сама.

Большую часть моей жизни я боролась с этой частью моей натуры. Пыталась контролировать свои реакции, хотя иногда мне казалось, что куда легче было бы пойти у них на поводу. Я не знала, какой из этих вариантов действий правильный, не знала, правильно ли больше бояться того, что я могу сделать, чем того, что грозит мне извне. Не знала, и все!

– …хорошо? – сказала Джесс.

– Хорошо?

Я не слышала большей части того, что она сейчас сказала, и решила, что речь шла о моем брате. Однако, подняв глаза, я увидела, что ее взгляд устремлен на меня. На ее лице была написана тревога, и она пристально за мной наблюдала.

– С тобой все хорошо? – опять спросила она.

Она рассеянно смахнула с джинсов клок серой шерсти.

– Я знаю тебя, Никки, мы проводим вместе много часов. Последнее время ты ходишь, как зомби, и вид у тебя такой измученный, словно ты держишь на плечах весь мир. Как ты можешь пытаться справиться со всем этим сама? Тебе противостоит крупная компания, огромный, разветвленный заговор, когда запросто убивают людей. Это дело слишком сложно, чтобы с ним мог разобраться один человек. Даже ты, – откровенно добавила она.

– У меня все под контролем, – повторила я. – Поверь мне.

Эти слова прозвучали наигранно даже для меня.

– Ты же не занимаешься такими делами, – продолжала Джесс. – Учить уму-разуму какого-нибудь засранца, мнящего себя крутым парнем и бьющего свою подружку, – это одно… А сейчас дело обстоит совсем иначе. Я видела того типа, который приходил в книжный магазин в тот день, когда мне пришлось спрятаться.

– Мне не нужна ничья помощь, – бросила я.

– Правильно ли ты поступаешь? Ты уверена, что не зашла уже слишком далеко, чтобы хотя бы понимать, какие решения правильные, а какие нет?

– Не беспокойся. Я могу с этим справиться.

Я понимала, что снова и снова повторяю одни и те же банальные фразы. Джесс постояла, глядя на меня, потом ушла. Дверь за ней закрылась, а я села на кровать рядом с братом. Его кожа была покрыта пеленой пота, в глазах горело лихорадочное возбуждение, были видны его ребра. Я положила руку ему на лоб, и меня испугал исходящий от него влажный жар.

– Брэндон, – тихо сказала я, – ты меня слышишь?

Он посмотрел мне в глаза:

– Никки? Никки, ты должна увезти меня отсюда. Ты должна мне кое-что достать. Она не соглашалась это сделать – но ты это сделаешь, я знаю, что сделаешь, ведь ты заботишься обо мне.

– Ты останешься здесь, – тихо сказала я. – Я здесь, с тобой.

– Нет! Мне кое-что необходимо! Ты не понимаешь – без этого я умру!

Я напряглась, испуганная убежденностью в его голосе. Я пошла в ванную и нашла там чистое полотенце, намочила его холодной водой и осторожно положила на лоб моего брата.

– Мы с тобой сумеем перетерпеть это, Брэнди.

Он заметался на кровати, и его пальцы коснулись моей руки.

– Если бы ты в самом деле любила меня, ты бы мне помогла. Если бы тебе было не все равно, ты бы мне помогла. Тебе же на меня плевать, что, скажешь, не так?

Я ничего не ответила. Он все кричал, а я продолжала молча сидеть рядом с ним, прикладывая мокрое полотенце к потному лбу и обнимая его. Я оглядела комнату и увидела на комоде нетронутую миску супа, покрытого пленкой жира, бутылку изотонического напитка, бутылку воды и стоящее у кровати рядом с головой Брэндона пластиковое ведро. Он продолжал браниться и плакать. Я молча сидела рядом с ним, поглаживая его руку и раз за разом прикладывая к его лбу полотенце, которое опять и опять мочила в холодной воде.

В конце концов он угомонился. Я думала, он заснул, но вдруг он снова заговорил, более мягким и менее страдальческим тоном:

– Ник?

– Да?

– Как ты думаешь, мама и папа могут видеть нас сейчас?

Я выпрямилась:

– Что?

– Мама и папа… Могут они видеть нас сейчас? Или же они просто исчезли навсегда?

– Не знаю, – сказала я. – Понятия не имею.

– Почему мы с тобой не говорим о них больше? – Его зеленые глаза были прикованы ко мне, и взгляд их был необычайно ясен.

Я заговорила медленно, выведенная из душевного равновесия прямотой его вопроса:

– Об этом тяжело говорить. И я знаю, что ты тогда пережил – поэтому я иногда и опасаюсь заводить разговор о маме и папе, потому что боюсь, как бы тебе от этого не стало хуже. А может быть, я просто привыкла не говорить о них…

– Папа пытался спасти ее. Ты это знала? Это ничего не дало, но он пытался. А я не пытался. Я не пытался никого спасти. Я просто прятался.

Мои глаза наполнились слезами. Я сжала его руку:

– Если бы они добрались и до тебя, я бы не выжила и не стала тем, кто я есть сейчас. То, что ты остался жив, спасло меня. Именно это всегда меня спасало.

На улице заработал мотор грузовой фуры, и через занавешенные окна начал просачиваться едва заметный свет.

– Я хотел их убить, – сказал он. – Обоих. Долгое время я только об этом и думал. О том, как сильно мне хочется, чтобы они сдохли. Я представлял себе это – все это, каждую деталь, – представлял себе, как это произойдет. Произойдет так, как я этого хочу. В своих фантазиях я убивал их тысячу раз!