Спасти товарища Сталина! СССР XXI века - [74]

– Нельзя отпускать, – повторяю твердо.

Напасть на них – самоубийство. Спуститься на лифте в подвал – значит, получить пулю еще до открытия дверей. Если пытаться пройти по лестнице, даже один автоматчик легко заблокирует нас этажом выше, и если у Камала останется несколько минут до выхода, он запустит к нам ракету с ядом.

– Нельзя, – стучится единственная мысль.

Лиза смотрит на меня:

– У меня одна светошумовая граната. Взяла у того, на стоянке. Можно попробовать…

Она прекрасно понимает, что это не выход. Бросить с лестницы гранату и ворваться за вспышкой в подвал… Кто-то из террористов может в этот момент находиться в канале, и световой шок его не поразит. Это значит – выскочить под автоматную очередь. Вот если бы действительно швырнуть туда боевую гранату… лучше бы несколько, десяток – забросать к чертям маленький пятачок перед лифтом… или хотя бы одну, но мощную, чтобы гарантированно стереть автоматчиков из подвала… Или…

– Я отправлю им ракету, – открываю чемодан пускового комплекса.

– Там же химические бомбы, – она смотрит на меня как на сумасшедшего. – Мы же пропадем…

– Боеголовки должны сниматься, – говорю убежденно. – Если ставятся – значит, и снимаются. Такой у технарей закон.

Подхватываю наладонник, раскрываю документацию по ракетным комплексам. Для начала требуется снять одну ракету – две, боюсь, попросту развалят вход в подвал и шахту лифта, а нам этот выход нужен. Щелчок рычага и заряды поднимаются вертикально, в пусковое положение. Теперь – кнопка и специальный ключ… где же он… в нише, согласно документации, действительно лежит кривой ключик. Вставляю в паз. Нажатие кнопки, поворот ключа. Щелчок. Тяну вторую ракету вверх, и она неожиданно легко оказывается в руках. Опускаю осторожно на пол, рядом с чемоданом. Теперь – снять боеголовку. Лихорадочно листаю документацию, благо она составлена для военных, предельно подробно и просто, без намеков и обратных ссылок.

«Установка и снятие боеголовки». То, что надо. «Освободите крепление обтекателя» – освобождаю. «Потяните обтекатель вверх». Глазам открываются заполненные красными «яблоками» химических бомб пластиковые кассеты с отравляющим веществом. «Ослабить три крепежных винта в основании боеголовки». Ножом, как отверткой, раскручиваю винты. «Осторожно, без резких движений, потяните за выступы каркаса боеголовки вверх». Тяну, и заключенные в металлический корпус кассеты с бомбами отделяются от туловища ракеты. «Установите обтекатель на место и затяните винты». Нахлобучиваю обтекатель, закрепляю.

Готово.

В полуприседе, почти обняв раскрытый чемодан с готовой к пуску ракетой, выношу к лифту, устанавливаю в кабине на бок, так, чтобы нос заряда смотрел в сторону двери.

Возвращаюсь в переговорную:

– Давай гранату, – протягиваю руку.

– Зачем? – смотрит настороженно девушка.

– Давай-давай, – некогда объясняться.

Она по-детски прячет гранату за спину и молчит упрямо.

– Ну, елки-палки, я запущу ракету в подвал и только посмотрю. – Мне кажется, что пора бы ей меня послушаться.

– И что потом?

– Думаю, у них лодки или плоты. Уплыву с ракетами куда подальше… А ты, как выберешься – звони, подберешь где-нибудь, – план выстраивается на ходу.

– Я с тобой, – говорит она уже надоевшую мне фразу.

– Конечно, – мне надоело спорить. – Никуда я от тебя не денусь.

22

Летим по ступеням, спускаемся к опасной зоне на втором этаже, где видеокамеры беспомощно висят разбитыми корпусами на кронштейнах. Дальше – неизвестность. Лиза идет впереди, неслышно скользит спиной вдоль стены лестницы, выставив вперед ствол автомата – у меня под мышкой снятая с пускового комплекса ракета и хрупкая боеголовка, в другой руке пистолет. В коридорах здания уже слышится топот ног и крики освободившихся заложников, отошедших от шока перестрелки. Они, судя по звукам, кричат в окна, зовут полицию, и скоро полиция будет здесь.

Останавливаемся на площадке первого этажа. Осторожно пристраиваю у стены ракету и боеголовку. Достаю из кармана наладонник и пульт управления пусковым комплексом. Движение стилуса по экрану, и лифт в пентхаусе оживает, ползет вниз. Четвертый этаж… Второй… Прячу пистолет в кобуру, перехватываю в правую ладонь пульт запуска ракет. Лифт опускается в подвал, с лестницы слышен негромкий мелодичный звук остановки.

На экране наладонника вспыхивает светом окошко камеры видеонаблюдения в лифте, разъезжаются медленно двери. Ракетных комплексов в коридоре уже нет – их, видимо, вынесли. Перед лифтом трое. Камал, Шульц и черноволосый мужчина, они в форме речной полиции Лондона, настороженно целятся из автоматов в кабину лифта. И едва стволы неуверенно качаются вниз, я нажимаю кнопку запуска.

Хлопок взрыва оглушающе бьет в уши. Картинка видеокамеры мгновенно исчезает, подпрыгивает пол, взрывная волна выплевывает черный дымный сгусток с лестницы.

Отправляю ослепший, но работоспособный лифт наверх, чтобы им не воспользовался Камал, не смог нас обойти, оставляю только один возможный выход – лестницу. Перетягиваю автомат со спины на грудь, перехватываю в ладонь пистолетную рукоятку.

– По-шли, – командую, закашлявшись, и, пригнувшись, лечу по ступеням вниз.