Спасти шпиона - [7]

— Лежи, сука!

* * *

— Клиент пошел, — сказал Клин. — По местам.

Барбос, не изменившись в лице, ловким движением собрал карты в колоду, закинул в карман и, выпятив губы, пошел к дорожке. Попугаю показалось даже, что он насвистывает, хотя никакого свиста он не услышал. В голове зашумело, как в испорченном радиоприемнике.

— Ну, что встал? — рыкнул на него Клин.

Он в упор смотрел на Попугая, и Попугай, который все это время думал, что он боится, волнуется и все такое, — вот только сейчас он испугался по-настоящему, до усеру. Он попятился, развернулся, потом зачем-то встал как вкопанный, замер, словно приглашая Клина пнуть его под зад.

Нет, ноги уже сами несли его через кусты, где за выщербленным бортиком на краю парковки находилось его, Попугая, рабочее место. Он никогда еще не казался самому себе таким нескладным, нелепым, никудышным. Произошла ошибка, что его взяли в эту бригаду, ведь он не урка, не боец, у него другое призвание, он создан для вскрытия паркета и демонтажа сантехники, для мирной и пыльной работы. Попугай даже приостановился было, раздумывая, а не сообщить ли об этом Клину прямо сейчас, но его длинные жерди-ноги, которые, похоже, остались единственным органом его тела, способным принимать осмысленные решения, несли его дальше…

Асфальт перед кафе был освещен желтым светом, словно пролили густой гоголь-моголь, а здесь, на парковке, в одиночестве умирал тусклый мерцающий фонарь. Со стороны улицы доносился гул автомобилей и голосов.

На несколько мгновений к этому шуму добавился другой шум, музыкальный, размеренный, с высоким взвизгом гитар и ритмичным завыванием женских голосов. Это из кафе: дверь открылась…

И закрылась.

Сейчас он появится.

Попугай громко сглотнул, прикрыл глаза. Внутренне завибрировал от глупого, глупого и дикого желания перенестись в тот чудный, жаркий июльский денек, когда все пошло наперекосяк и когда еще можно было что-то изменить.

Потом открыл глаза. Его глуповатое лицо окаменело. Из-за угла кафе вырулила чья-то фигура, не спеша направилась к парковке. К Попугаю.

Клиент.

Ладно, все. Паркет, сантехника, Суржики, Пивняки, мечты… гребись все колом. Ему надо налаживать свою жизнь здесь и сейчас.

Попугай вышел на дорожку, побрел в глубь двора, прислушиваясь к шагам за спиной. Клиент пересек парковку, перескочил широкую лужу под тополями и тоже ступил на дорожку. Попугай прибавил шагу. Он больше не боялся и даже успел взвинтить себя до какой-то неуверенной, дергающейся степени озлобления.

Схема такая: он впереди клиента, Клин с Барбосом сзади в нескольких метрах. Он разворачивается и отвлекает внимание на себя, в это время Клин и Барбос подбегают, бьют в кумпол и укладывают клиента на асфальт. Затем оттаскивают в сторону и занимаются разделкой туши. Вроде просто. И не сложно. Вроде…

Но Попугай переборщил. Вместо того, чтобы просто обернуться и спросить огня, он зачем-то навесил клиенту в челюсть. Хотел навесить. Наверное, это была истерика. Почему навес не получился, он так и не понял. Клиент куда-то пропал, а Попугай полетел на асфальт, едва не сбив летящего навстречу Барбоса.

Когда он поднялся на ноги, Клин с Барбосом уже молотили клиента ногами, а потом потащили в кусты. Все происходило очень быстро, слишком быстро, Попугай за ними не поспевал. Клин и Барбос тяжело дышали и рвали клиента, пытаясь освободить его карманы. На траву полетели ключи, денежные купюры…

— Где ж это гребаное золото?! — хрипло прошипел Барбос.

И тут на дорожке появилась вторая фигура. Не просто мелькнула, ссутулившись, стремясь быстрее пробежать мимо ненужной и страшной чужой разборки, чтобы потом благодарить себя за осторожность и благоразумие. А именно что выросла, материализовалась — массивная, настороженная, угрожающая.

— Эй? — послышался негромкий голос из темноты.

Клин с Барбосом замерли, оглянулись на Попугая, словно это именно он нарушил тишину. Попугай растерянно развел руками, не понимая, что от него хотят. Клин что-то прошипел негромко, выпрямился.

— Эй, алё?

Фигура успела как-то незаметно приблизиться, увеличиться в размерах, словно стояла на движущейся платформе, и оформилась в плечистого мужика, явно настроенного влезть не в свое дело.

Надо бежать, подумал Попугай, почему они медлят? Суржик бы давно уже сбежал, Суржик шустрый парень… Ноги, которые полностью приняли на себя управление попугайским организмом, потихоньку, потихоньку двинулись прочь от дорожки.

Но Клин почему-то бежать не собирался. Он переглянулся с Барбосом и вышел из кустов. Уже не таясь, уверенно и смело, на ходу отряхивая руки.

— Х… надо? — недовольно произнес он. — Заблудился, что ли? Дорогу показать? Щас сделаю…

— Я товарища ищу, — объяснил незнакомец. — Он только что вышел…

— Вон туда пошел, — показал Клин в противоположную сторону, и в ту же секунду его вторая рука стремительно нырнула в живот плечистого.

«Нож!» — вдруг понял Попугай.

Нож. Труп. Милиция. Суд. Тюрьма. Он продолжал пятиться назад.

А перед ним происходило что-то совсем непонятное. Клин вдруг застонал и рухнул на колени, потом крутнулся на месте, словно собираясь сделать сальто-мортале из этого необычного положения, и тут же раздался короткий глухой треск, от которого по коже Попугая побежали мурашки. А потом лязгнуло железо об асфальт, а Клин катался по земле и жрал землю, и было такое впечатление, что в правом рукаве его куртки ничего нет, один воздух, и только запястье болтается, будто пришитое к обшлагу, как у куклы.