Спасти обязан - [16]

Черт бы побрал нашу засекреченность! На государственном уровне работать не получалось, да и не выгодно, наверняка. А частники то и дело попадают под удары преступников всех уровней. Наша контора была лакомым кусочком. Как все новое и необычное. Человек умный и с воображением мог придумать установке переноса сознания совершенно неожиданные применения. Уж обогатиться с помощью ее было совсем просто. Что организаторы-хозяева Центра и делали. У человека нет ничего дороже его тела и сознавая эту ценность, он может заплатить за спасение любые деньги. Конкретные суммы нам, спасам, были неизвестны. Любопытство — не порок, но… Получаешь оговоренную контрактом зарплату, плюс премиальные за успешное выполнение задания — и будь доволен. Остальное — не твоего ума дело. Мы и довольствовались. Сдружиться за срок работы в конторе не успели, как-то не получалось встречаться и разговаривать по душам. Тем более — за бутылкой посидеть. Знали друг друга в лицо и по именам, не больше. Здоровались, когда сменялись на дежурстве: «Привет, Стас!» — «Здорово! Ну как, спокойно?» — «Да ничего, не тревожили».

Вообще-то полагалось дежурить по двое. Если один уходит, второй остается. Но на практике так было редко. Клиент косяком не шел. В случае вызова спокойно звонили домой тому, кто должен был дежурить следующим. Пока система обкатывалась, хозяева предпочитали не трубить о фирме, допускали единицы, только проверенных людей, с солидными рекомендациями. Случались, естественно, проколы, как в моем случае с укротителем удавов. Но чего не бывает на первых порах. Я тогда скандалить не стал и правильно сделал. Благодарный «Лаокоон» прислал мне (через хозяев, разумеется) ту самую зажигалку, которой я удава поджаривал. Золотую, между прочим, и очень массивную. Хотел лично встретиться, но этого ему не позволили. Нас старались не светить, чтобы любопытные журналисты не пронюхали о Центре. Секретность и еще раз секретность. Вот и досекретились! Где теперь концы искать, к кому обращаться? Не в милицию же идти, в самом деле! Очень интересно выглядело бы там мое объяснение, что я, дескать, не я, а совсем другая личность, только позаимствовавшая чужое тело. Верная психушка, если продолжать настаивать.

Отвлекшись, я не сразу обратил внимания, что бабули, на скамейке рядом со мной, возбужденно перешептываются.

— Опять она! Вчера вечером приходила!

— И сегодня утром я ее видела!

— Чего ходит, спрашивается?

Я поднял глаза. У развалин стояла девушка на вид лет двадцати пяти, в коротком летнем платье. Лицо скрывали большие очки с темными стеклами, из украшений только цепочка на шее с тускло поблескивающим металлическим шариком. Какой-нибудь дорогущий экзотический сплав, наверное.

— А кто это? Из вашего дома?

— Нет, не наша. Второй день сюда приходит. Стоит, смотрит и плачет.

— Плачет? Может быть, у нее кто-то погиб здесь?

— Кто его знает, мил человек…

Мне эта плачущая девушка тоже показалась подозрительной. Раз она не жила здесь, то даже если родственник или друг под обломками погиб, приходила бы плакать не сюда, а на кладбище, где уже лежат все жертвы взрыва. Что-то тут не так.

У старушек я больше ничего нового узнать не мог, а потому вежливо попрощался, сказав: «Пойду еще поброжу, детство вспомню…» Не спеша пересек двор и свернул за угол. Там и остался ждать, изредка осторожно высовывая нос, чтобы проверить, на месте ли незнакомка в очках?

Минут через десять она промокнула платочком глаза и направилась как раз в мою сторону. Я прислонился к стене и равнодушно уставился в небо. Память на лица у меня хорошая, раньше я эту девушку никогда не видел. Появившись из-за угла, она испугано шагнула в сторону, едва не наткнувшись на незнакомого человека. У меня не нашлось ничего лучше банального:

— Простите, мы с вами нигде не встречались?

— Разве что на одном мостике, — ответила она, снимая очки. Нет, и глаз ее я не помнил. Голос был чистый и высокий, словно небольшой колокольчик позвонил.

— На каком мостике? — изумился я.

— А через речку. Там один козел стоял и никому прохода не давал. Это не вы были? — любезно улыбнулась она.

Ах ты, злючка! Ну, погоди!

— Помню эту сказочку, — хладнокровно парировал я. — Только там и второй персонаж имелся. Оказывается, противоположного пола — коза.

Но и ей хладнокровия было не занимать.

— Это про баранов сказка. Я знаю другую.

Похоже, она не прочь была поболтать. В таком вот духе. А ведь в наши грубые времена за хамство даже симпатичная девушка имеет шанс получить по ушам. Не от меня, конечно. Ее спокойствие наводило на определенные мысли. Раз хамит, значит, может за себя постоять. Кусочки мозаики складывались в картинку. Плачет у развалин Центра… Да еще и прикол этот дурацкий я кое от кого слышал…

— Настя, это ты, что ли? — осторожно спросил я.

Ее словно током ударило.

— Я-а… Стас? Витя?

— Глеб, дуреха!

Она кинулась мне на шею. Ну, конечно же, это была Настя, женщина-спас из команды Центра. Только тоже, как и я, в чужом теле. И неплохом, должен признать. Но и ее собственное было не хуже. Должен сознаться, что хотя мы и редко встречались, но глаз на эту стройную рыжеволосую девушку клал не единожды. Другое дело, что контакты между спасами не очень приветствовались, да и сам род работы не способствовал сближению. Черт побери, неужели кто-то еще из наших бродит поблизости, проклиная час, когда отправился на последний вызов?