Спасителей не выбирают - [81]

Несмотря на то что чего-то подобного он и ожидал, внутри от действий незнакомца всколыхнулась холодная черная ярость. Почти такая, как после разговора с Остролистом, но не наносная, а своя, родившаяся внутри. Не разбираясь в подоплеке столь бурной реакции, мужчина волевым усилием подавил эмоции, которые в такой ситуации только мешают, и встал.

— Мне больше твоя девка нравится, — ухмыльнулся тот, не спеша выпускать испуганную Русю. — Впрочем, была твоя — будет моя.

— Отпусти женщину, — с тем же видимым спокойствием проговорил Хаггар, переступая через скамейку.

— А то что? — продолжил скалиться тот.

Уточнять теневик не стал, повторять тоже. Просто коротко, почти без замаха, ударил незнакомца по лицу. И испытал огромное, удивительно отчетливое и глубокое чувство удовлетворения, когда под кулаком ощутимо хрустнуло, хлюпнуло и стало мокро. Появилось странное ощущение, что именно этого — грубо двинуть кому-то в морду — ему не хватало для полного счастья все время, прошедшее с ухода из родного мира, а может, и дольше.

Кажется, противник ждал чего угодно, кроме настолько примитивного применения грубой силы. Он взвыл и шарахнулся назад, прикрывая обеими руками сломанный нос и грязно ругаясь. Бруснику Хар успел подхватить под локоть, потом аккуратно усадил обратно на скамейку, на мгновение ободряюще сжав ее плечо.

— Даю тебе один шанс извиниться перед женщиной, — тем же невозмутимым тоном потребовал Хаггар.

Ответ последовал витиеватый, нецензурный, на смеси двух языков, который, в общем, сводился к тому, что извиняться хам не намерен. А за этим последовал магический удар, сопровождавшийся пожеланием сдохнуть. Следовать рекомендации маг, конечно, не стал.

Сил нападающему в самом деле было не занимать, в этом смысле Амирад действительно не годился ему в подметки. Вот только количество силы, увы, в соответствии с поговоркой, множилось на полное отсутствие умения ею распоряжаться. Прямой явный удар, как двуручным мечом с широким замахом. Очень страшный удар, сокрушительный, но — примитивный. Того, кто владел магией на аналогичном уровне, он вполне мог размазать в лепешку, а у Хара вызвал досаду. Теневик погасил удар, частью поглотив его энергию, и в следующий момент уязвил в ответ — коротко, точно, наверняка, как и положено ядовитой змее — преодолев природную защиту, каковой у обитателей светлого мира, включая Омелу, не было. В этот момент на задворках сознания опять шевельнулась какая-то ассоциация, но ухватить ее снова не удалось.

Вся сцена, начиная с нападения на Бруснику, заняла около пяти секунд, и в головах людей последовательность событий просто не успела сложиться. Вот «свой» ставит на место зарвавшегося чужака, — а вот чужак уже невозмутимо стоит над иссохшим трупом. Даже сам убитый не успел ничего почувствовать и хоть как-то отреагировать на удар, да хотя бы вскрикнуть.

Наверное, для зрелищности стоило сказать что-нибудь торжественное, но Хар с тем же спокойствием и выдержкой просто вернулся на скамью, никак не комментируя происшествие и никому ничего не объясняя.

Вопрос, стоит или нет убивать нападающего, Хаггар для себя решил еще до собственно нападения, еще вчера, когда ожидал от местного правителя и его людей абсолютно любого поведения. Те, кто понимает только грубую силу и не отличается мягкосердечием, никогда не восхитятся проявлением милосердия и никогда не оценят благородства — эту науку маг выучил еще в родном мире. Здесь все проще и жестче, и тем более глупо разводить сантименты.

А жалость… С этим чувством теневик был знаком весьма поверхностно и уж точно не питал его к здоровенному бугаю, который сам поплатился за собственное хамство и самонадеянность. Если уж на то пошло, пожалеть стоило Русю, но никак не ее обидчика. Может, наказание вышло несоразмерным поступку, но зато соразмерным намерениям. Впрочем, подобные мелочи Хара не волновали вовсе.

Первой отмерла как раз Брусника и поступила очень предсказуемо: судорожно всхлипнув, поднырнула под локоть мужчины, торопливо прижалась и спрятала лицо у того на плече. Хаггар философски вздохнул, повернулся к ней вполоборота и крепко обнял.

Странную реакцию в нем вызывала маленькая шаманка. Обычно женские страхи и слезы будили только раздражение и недовольство, а здесь… бояться у нее получалось тоже удивительно естественно. Легко, правильно, своевременно и вполне объяснимо.

Да, пожалуй, именно в этом заключалась разница: Брусника боялась не какой-то глупости вроде мышей и насекомых, а только того, с чем физически не смогла бы справиться, даже если бы не боялась. Объективно опасного, а не выдуманного. И при этом женщина не закатывала истерик. Прижималась, пряталась у Хара под мышкой и затихала, сразу чувствуя себя в безопасности. Последнее было приятно и даже, пожалуй, немного льстило.

— Как ты посмел?! — в бешенстве прорычал Амирад, медленно поднимаясь со своего места.

— Посмел — что? — насмешливо спросил теневик. — Заступиться за то, что принадлежит мне, а стало быть, за самого себя? А что убил, так он со мной тоже не выпить хотел. Послушай, у меня нет никакого желания убивать вас всех вместе с женщинами и детьми. Давай договоримся по-хорошему: ты отдаешь мне ту шаманку, которую твои люди похитили недавно и которая находится сейчас в этом доме, и возвращаешь нас троих туда, откуда взял, и на этом мы расходимся полюбовно, — предложил он.