Спасителей не выбирают - [30]

В играх не участвовали только семейные — те, кто решался составить пару, делали свой выбор на всю жизнь. В идеале, конечно; порой выбор оказывался неудачным, и такие люди предпочитали разойтись, но это случалось достаточно редко. А вот одинокие свободные члены общины могли развлекаться как заблагорассудится, помня только одно табу: никаких контактов с родственниками! Шаманы, прекрасно чувствовавшие такое родство, за нарушение главного запрета по голове не гладили, а детям подобных связей не позволяли появиться на свет.

На Бруснику весна действовала как-то вяло. То есть, глядя на взбудораженных и оживленных сородичей, она тоже как будто заражалась всеобщим весенним безумием, неизменно выбирала кого-то из хвалящихся своей силой или другими достоинствами мужчин и проводила с ним некоторое время, а потом уставала и от него, и от людей в целом.

Осень, начало холодного времени, на нее не действовала вовсе, осенью ей особенно хотелось наслаждаться общением не с людьми, а с лесом.

Подруги потом делились впечатлениями, с восторгом обсуждали подробности, восхищенно закатывали глаза и едва не мурлыкали от удовольствия. А Руся обычно молчала, потому что особенного восторга у нее такие развлечения не вызывали, и один мужчина, на ее взгляд, мало отличался от другого. Может, она что-то сама делала не так или с выбором ей стабильно не везло — непонятно. Шаманка вздыхала, махала рукой на глупые мысли и уходила в лес заниматься своими делами. Лес и мать-природа никогда ее не разочаровывали.

Так вот, в это утро Брусника окончательно решила, что ей просто не везло. Потому что этот чужак с грозным именем оказался совсем не таким, как прежние, а именно таким, о котором действительно можно рассказать с восхищением. Правда, рассказывать кому-то женщина ничего не собиралась. Это утро лишь дополнительно укрепило сделанный ею ранее вывод. «Мое!» — решительно утверждало все ее существо, и делиться с кем-либо даже впечатлениями о своей находке Руся не собиралась.

Хаггар поначалу не торопился, но чем дальше, тем труднее давалась ему эта неспешность. С каждым прикосновением, с каждым снятым предметом одежды самообладание мужчины заметно таяло. И если поначалу ласки его походили на неторопливое изучение гибкого тела маленькой шаманки, то, когда она осталась в его руках одетая лишь в свою повязку с перьями на голове и ряды браслетов на предплечьях, осталась только страсть.

Впрочем, к тому моменту Брусника и сама уже дрожала от возбуждения, жадно льнула к его рукам и тянулась навстречу каждому прикосновению. Ее отзывчивость не способствовала его сдержанности, и прелюдия получилась гораздо короче, чем предполагалось. Но это никого не расстроило.

Когда он, придерживая бедра женщины ладонью и опираясь на один локоть, вошел в нее, подарив изумительное ощущение наполненности, та не удержалась от громкого стона, крепко обхватила его талию ногами и выгнулась от прокатившегося по телу наслаждения, инстинктивно сжала бедра, усиливая собственное удовольствие и заставляя партнера зажмуриться и стиснуть зубы, уткнувшись лбом в шею Брусники — Хаггар сам едва удержался в этот момент на краю.

Впрочем, самоконтроля и выдержки мужчины все равно хватило ненадолго, и вскоре последовала быстрая бурная разрядка.

Он несколько мгновений полежал неподвижно, позволяя себе до конца испытать удовольствие, раз уж все получилось так быстро, а потом повернулся на спину, увлекая за собой любовницу: весил Хаггар, пожалуй, раза в два больше миниатюрной шаманки и опасался ее придавить. Подозревал, конечно, и даже ощущал, что не такая уж она хрупкая и слабая, как кажется на первый взгляд, но предпочел перестраховаться.

— Прости, — со смешком повинился он. — Не лучший из меня сейчас партнер получился, но обещаю исправиться.

Руся сначала хотела уточнить, как же будет выглядеть это «исправление», если ей и сейчас удивительно хорошо. Потом хотела порадоваться его желанию продолжить это близкое знакомство, полностью отвечающему ее собственному. Потом — немного поворчать, что все свершения после окончательного выздоровления, а сейчас ему нужно набираться сил.

Но говорить оказалось ужасно лень, поэтому она просто покрепче прижалась к горячему телу мужчины и потерлась щекой о его плечо.

Правда, через несколько минут нега растаяла, и женщина, немного поерзав, бесцеремонно устроилась на груди своей замечательной находки поудобнее, сложив руки и умостив на них голову, после чего осторожно поинтересовалась:

— Ты вспомнил что-нибудь?

— Почти все, — ответил тот, задумчиво обводя взглядом непонятное тесное помещение с низким потолком.

— Получается, ты знаешь, откуда и почему пришел сюда? И куда шел? И что с тобой случилось? — оживилась любопытная шаманка.

— Знаю, — усмехнулся он. Детская непосредственность этой случайной дикарки его по-прежнему не раздражала, а забавляла. Все-таки она здорово отличалась решительно ото всех женщин, с какими ему доводилось иметь дело, и это оказалось… интересно.

— Расскажи, пожалуйста, — просительно протянула она, а Хаггар пожал плечами.

— Да нечего рассказывать. Пришел я настолько издалека, что вряд ли оттуда доберется кто-то еще. Порядки там совсем другие, поэтому здешние мне совершенно непонятны, не удивляйся глупым вопросам. По-вашему, я тоже, получается, вроде шамана. Только злого, — со смешком добавил он.