Спасителей не выбирают - [28]

Так что Хаггар имел удовольствие не просто проснуться к полудню в почти полном сознании, но сделать это с умиротворенно сопящей шаманкой в охапке.

Прошлое помнилось не вполне ясно, сквозь какую-то пелену, но тем не менее мужчина прекрасно сознавал, кто он такой, откуда и почему пришел сюда, и даже примерно догадывался, что пресловутое «сюда» представляет собой тот самый другой мир, в который он стремился сбежать. Воспоминания о пути сюда, то есть о пребывании в Междумирье, сохранились обрывочные. При мысли об этом накатывала непонятная тяжелая тошнота и отзывалась болью в подвздошье.

Сегодня, через призму памяти и знаний, полученных на родине, вчерашние откровения шаманки о Лесе, который не желает его поддерживать, показались простыми и понятными. Он теневик, стихия земли и жизни (вряд ли этот самый Лес состоит из чего-то другого, верно?) в самом деле не имеет к нему никакого отношения, а вот пропущенная Брусникой через себя, энергия эта усваивалась вполне органично.

Родные, близкие силы — смерть и хаос — здесь тоже, к счастью, имелись, вот только ощущались странно. Если дома каждая сила напоминала реку или хотя бы ручей — стремительный, упругий, заполняющий любую подставленную емкость, то здесь это было скорее стоячее тягучее болото, и для того, чтобы зачерпнуть из него, требовалось приложить некоторые сознательные усилия. Проще говоря, резерв не восстанавливался самостоятельно, это был процесс, требующий постоянного внимания. Маг с иронией подумал, что по ошибке попал в рай для светлых: стихийных сил тут как раз имелось в избытке, и они так и напирали со всех сторон, разве что в уши не затекали.

Судя по внешнему виду, словам и поведению его спасительницы, населяли это место вполне понятные люди, вот только, мягко говоря, не слишком цивилизованные, если совсем честно — откровенно дикие. Один счет на пальцах чего стоил! Да и фраза про «кочевье» не добавляла аборигенам в глазах теневика очков. Но с другой стороны, как целительница эта маленькая шаманка почти гениальна, пусть и методы у нее какие-то непонятные. Походя залечить шрамы от гремучего железа — это дорогого стоит!

Но даже несмотря на все эти мысли, на осознанные наконец слова женщины о том, какую «пользу» может принести местному племени чужак, несмотря на мутные перспективы и полное отсутствие ответа на вопрос, что делать дальше, настроение у Хаггара было отличное. Он достиг своей цели, это главное. Он сумел выжить!

Здесь нет Незримого, нет старых врагов, нет необходимости прятаться, и это главное. А все остальные проблемы стоит решать по мере их поступления.

Маг решил, что пока стоит осмотреться и внимательно изучить этот мир — начиная, например, со странной жестяной ржавой будки, в которой он проснулся, и только потом уже строить планы на отдаленное будущее. Во-первых, окружающая реальность вызывала сейчас гораздо больше интереса, чем далекое будущее, а во-вторых, глупо строить планы, основываясь на каких-то фантазиях и ничего не зная о мире.

Хаггар собрался подняться, но вовремя вспомнил, чем это закончилось вчера, и решил не торопиться с оценкой собственного самочувствия, дождавшись прежде пробуждения спасительницы.

Маленькая шаманка — а Брусника, кажется, была весьма миниатюрной особой, вряд ли достававшей макушкой магу выше плеча, — вызывала у мужчины странные чувства: ему почему-то становилось смешно от одного взгляда на нее. До крайности забавляли и растрепанные перья в волосах, и примитивные рисунки на коже, и прямолинейное заявление, что «его не хотели ни с кем делить».

Да и не только они, весь этот странный дикий мир с его первобытными порядками и неподвижным, никому, кроме него, не нужным источником силы хаоса вызывал непонятное веселье. Хаггар чувствовал себя немного пьяным, и пьянило его главным образом осознание единственного факта: он выжил. Назло всему, включая самого себя.

Мужчину начало покусывать за пятки нетерпение и здорово подзабытая уже жажда деятельности, в юности толкавшая на сумасбродные поступки. А Брусника при этом продолжала сладко сопеть, даже не подозревая, что своей безмятежностью уже начинает раздражать мага, неожиданно обзаведшегося потерянным было шилом в известном месте. Он уже собрался потрясти соседку по кровати за плечо, но та вдруг сонно буркнула что-то во сне, еще крепче прижалась к нему и даже бесцеремонно закинула ногу на его бедро. Это движение, а также пощекотавший ноздри теплый запах золотисто-рыжих волос неожиданно для самого мага, но по факту вполне закономерно подтолкнуло мысли Хаггара в совсем другую сторону. Он вдруг вспомнил, что женщины у него не было эдак с начала войны…

Хар так и не сумел побороть брезгливость в этом вопросе. Он научился есть пищу, отвратительную на вкус и вид. Научился спать на любой поверхности и в любых условиях. Научился ценить одежду только за то, что в ней не было дыр, а не за качество ткани, подходящий цвет или фасон. Но так и не научился видеть женщин в доступных деревенских девках, и уж тем более — полковых проститутках. Искать же и уговаривать недоступных… прямо скажем, ему было не до того.