Спаситель под личиной, или Неправильный орк - [11]

— Потрясающе! — воскликнул он. — Ни за что бы не узнал тебя. Просто невероятно! И многие у вас так могут?

— Нет. Менять внешность так радикально, превращаясь в совершенно другого человека, может разве что один метаморф из десяти, а то и реже.

Если честно, сейчас того, что сделала я, вообще никто не может. Я ведь не только внешность сменила, я изменила размеры, а это самое сложное и редкое умение. Та элита, вторая категория, хотя и превращается в животных, но вес их не меняется, остаётся прежним. Поэтому, что медведь, что лиса, у них получаются одинаковыми. Да и со сменой человеческого облика те же ограничения. Крупный мужчина никогда не сможет стать хрупкой женщиной, и наоборот.

Насколько мне известно, к высшей категории, среди живущих в данный момент метаморфов, принадлежу только я одна. Может быть, есть кто-то ещё, но по каким-то причинам скрывает свои возможности или ещё не знает о них. Способности просыпаются постепенно, и менять размеры я начала лишь около года назад, поначалу — совсем чуть-чуть. За год я многого достигла, мой дар развивался постоянно. Возможно, когда-нибудь я смогу и в мышку превращаться, и даже в дракона, который не будет выглядеть младенцем.

Но даже то, что я могу сейчас, мне очень помогло. Когда я, приняв облик отца, на глазах у слуг зашла в его кабинет и выгребла из стола все деньги, что там нашла, никому и в голову не пришло, что это не он. И это не было кражей, я прекрасно знала, что мамин отец в завещании оставил свои деньги всем внучкам поровну. Они были предназначены для того, чтобы, овдовев, было на что жить, если муж ничего не оставит жене по завещанию, а его наследники выгонят из дома, как случилось с дедушкиной сестрой. А поскольку все эти деньги остались у отца, я посчитала себя вправе взять себе хотя бы часть.

Правда, почти всех этих денег я лишилась, когда меня схватили разбойники, но поначалу они мне очень помогли.

А потом я вышла из поместья, приняв облик начальника охраны. И никого не заинтересовало, куда он направился среди ночи, все знали, что в деревне у него есть зазноба, к которой он ходит, когда её мужа дома нет. Хотя в ту ночь он никуда не пошёл, сонный отвар матушки Руби сработал, как нельзя лучше. И никто ведь не знал, что я могу превращаться в кого-то, крупнее кухонного мальчишки, что помогает повару. Интересно, отец уже догадался, что я овладела высшей категорией превращений, или всё ещё недоумевает, как я сумела выбраться из дома?

Оставив Вэйланду большую флягу с водой, я села на одну из лошадей, взяла повод другой и направилась в сторону деревни. Мне пришло в голову, что лошадь вполне можно обменять на продукты. Вообще-то, я прихватила лошадей разбойников лишь потому, что в лесу они погибли бы. Самой мне лошадь была не нужна — орка она бы не подняла, — дракону пока тоже верхом нельзя, поэтому я просто пожалела скотинок. А теперь подумала, что смогу одним махом убить двух зайцев — избавиться от лишней обузы, которую нужно поить, рассёдлывать и вообще заботиться, не получая никакой пользы в ответ, и сэкономить не такие уж и большие средства, унаследованные от разбойников. Поскольку собственных денег я лишилась по вине их собратьев, совесть меня не мучила совершенно. Не выбрасывать же эти деньги только потому, что их когда-то у кого-то отняли? Да так о любой из всех честно заработанных мною монеток сказать можно, они через столько рук прошли, и вряд ли всегда честным путём.

Ради предосторожности, я объехала лесом деревню по дуге и появилась с северо-запада. Теперь, если вдруг кто-то и заинтересуется, куда я направлялась, ему покажут прямо противоположное направление.

В деревне мне повезло. Буквально днём раньше лошадь старосты сломала ногу, так что моей кобыле он обрадовался, как родной. И потому особых вопросов не задавал, поверил моим словам, что я еду в столицу, навестить дочь с семьёй, решил срезать путь лесом, а вторая лошадь несла припасы, а теперь не нужна стала, поскольку конец пути близок, и много продуктов мне не понадобится. Собственно, я не стала сразу предлагать «лишнюю» лошадь, разговор повернулся так, что это староста стал меня уговаривать её продать за ненадобностью, и я, поупиравшись для вида, согласилась.

Вторая удача — в разговоре староста упомянул умершего в прошлом году старика-отца, чьи костыли я приметила в углу комнаты, где мы обсуждали куплю-продажу лошади и договаривались о цене. Я сказала, что у зятя дед стал ногами страдать, и вот такие костыли ему бы пригодились.

В итоге мы расстались, довольные друг другом и сделкой. Старосте новая лошадь обошлась в совсем маленькую сумму наличными, продукты, штаны с рубахой, — пожаловалась, что на переправе с вьючной лошади водой унесло плохо привязанный мешок со сменной одеждой, — да костыли, самодельные, но добротные и крепкие. Скоро дракону на ноги можно будет потихоньку вставать — пригодятся.

Ещё я увозила в седельных сумках недельный запас бобов, десяток яиц в берестяном туеске, завёрнутые в тряпицы сыр и окорок, три каравая хлеба, мешочек сухарей, большой пирог с капустой, немного лука и моркови — можно будет суп варить, — и узелок с солью. К груди я крепко прижимала кувшин со свежим молоком. В общем, до Хрустальных гор еды точно хватит, не придётся на одной дичи сидеть.