Спаситель и сын. Сезон 4 - [62]

Габен умял три порции мюсли и хлопнул себя по животу:

– Больше не лезет!

Все решили, что с завтраком покончено.

– Ты в душ? – спросил Лазарь приятеля.

– А почему я первый? – заныл Поль.

– Он распоряжается, он у себя дома, – вмешалась Алиса, капнув немного уксусной кислоты из своего личного запаса.

Поль пожал плечами и вышел из кухни. За ним – Алиса и Габен. Именно этого и дожидался Лазарь. Сам он задержался, делая вид, что моет раковину. Вытерев руки о штаны, он тихонько приоткрыл дверь и проскользнул на веранду. После ухода медсестры Жово пока еще не спал, лежал, откинувшись на подушки, и смотрел в пустоту.

– Жово! Жово, это я, Лазарь, – окликнул старика мальчик, стараясь поймать его взгляд.

Невнятное бормотание слетело с губ старого легионера:

– Сержант Обмани-смерть, новенький…

Лазарь уже привык, что не понимает слов старого друга.

– Завтра будем смотреть продолжение «Ходячих мертвецов» с тобой и с Габеном, – сказал он. – Я тебе напомню начало, если ты забыл.

– Не забыл, – прошептал Жово. – Я сказал этому… как его… негритосу…

– Спасителю?

– Спасителю… Сказал… О троих… убитых…

– Что ты! Их там было гораздо больше трех! – уверил его Лазарь, он-то помнил, сколько народу загубили зомби.

– Не по-человечески… – продолжал бормотать Жово (одного он отравил, а двух других убил из снайперской винтовки).

– Да это же не настоящие люди, это зомби.

– Так людей убивать нельзя.

– Это зомби, – терпеливо повторил Лазарь, стараясь вести разговор так, как вел его отец, говоря с пациентами. – Ты должен был их убить, Жово.

«Нет, – думал Жово, – не должен был. Я выполнял приказ, это да, но не должен был». Он снова видел тело, лежащее у его ног. Молодой парень, он и имени его не запомнил. На пороге смерти старика мучили угрызения совести.

– Не плачь, Жово, это же кино!

Когда Спаситель спустился в кухню за неведомо какой по счету чашкой кофе, он увидел, что дверь на веранду приоткрыта, и счел это небрежностью медсестры. «Что ж, воспользуюсь и посмотрю, как там Жово», – решил он и, стараясь ступать как можно тише, проскользнул на веранду. Он крайне изумился, увидев свернувшегося в ногах старого друга Лазаря. Оба дремали.

«Почему я держу эту дверь закрытой?» – подумал Спаситель. Нет преграды между жизнью и смертью. Фефе Пасавуар, Никез Бельроз, Мишель и Мари-Франс Сент-Ив, Изабель Турвиль – их всех воскресил Спаситель, разговаривая с Луизой. Они жили в нем, они были здесь.

Спаситель наклонился, подхватил уснувшего сына, словно уложив его в колыбель своих сильных рук, и подумал о будущем младенце, который окончательно примирит его с жизнью.

Ближе к вечеру после вело-роликовой прогулки Спаситель совершил открытие.

– Вам что-то задали на дом? – удивился он, увидев сидящих за большим столом в кухне Лазаря и Поля с кучей тетрадей, книг, ручек и карандашей.

– Им каждый день что-то задают, – ответила Луиза, решив, что Спаситель просто над ними посмеивается.

Обычно она старалась, чтобы Поль готовил уроки до или после поездки к Лазарю, чтобы с улицей Мюрлен было связано ощущение праздника, а не будничной работы. Но, если они будут жить все вместе, такого не получится. По математике мальчикам задали решить примеры на деление, а по французскому – выучить трудные слова для диктанта. Спаситель сел рядом и принялся листать учебники. Луиза с изумлением поняла, что Спасителю ее каждодневные заботы просто неведомы.

– Повезло тебе с Лазарем, – сказала она с кисловатой улыбкой. – А я должна постоянно маячить у Поля за спиной, иначе он так и будет сидеть!

Именно так мальчики себя и вели, словно желая подтвердить ее правоту: Лазарь аккуратно переписывал слова, а Поль сидел и смотрел в тетрадку, словно ждал, что слова перепишутся сами.

– Давай, Поль, берись за дело, – подтолкнул его Спаситель.

Да, ему никогда не приходилось говорить это Лазарю, сын прилежно делал уроки сам, пока он проводил последние консультации.

– И еще у нас самостоятельная работа, – сообщил Лазарь, обрадовавшись интересу, который проснулся вдруг у отца к его школьным делам. – Нужно написать, что ты считаешь красивым.

– Что ты считаешь красивым, – повторил Спаситель.

– Для дебатов во вторник, – вздохнул Поль. – Не меньше трех предложений.

– Ты не знаешь про философские дебаты мадам Дюмейе? – улыбнулась Луиза. – Что такое семья? Что такое счастье?

Сын удостаивал время от времени Луизу рассказами о классных дебатах и часто очень смешил. А Спаситель, похоже, вообще ни о чем понятия не имел!

– Это гениально! – воодушевился он. – У вас потрясающая учительница! Так что же ты считаешь красивым, Поль? Кроме мамы, конечно?

Щеки Поля вспыхнули. Кто же любит, чтобы тебя поддразнивали?

– Я люблю все некрасивое, – пробурчал он, впервые почувствовав враждебность к Спасителю.

Мелкие стычки станут отныне твоими буднями, Поль! Плата за новую большую семью.

– А я, – сказал Лазарь, глядя на черновую тетрадь так, словно любовался закатом, – написал, что для меня красота – это моя родная страна Мартиника.

– А я родился в Палезо, – пожаловался Поль. – Там нет ничего красивого.

– Но ты же любишь все некрасивое, – напомнил ему Лазарь, который пошел в отца по части шуток.