Спаситель и сын. Сезон 4 - [6]

– Но он же живой! – вскрикнул Лазарь.

– Да ты не бойся, – успокоил его Жово, – ночью пришел к нему колдун, достал из-под земли и дал ему эту штуку, как она называется… Ты, случайно, не помнишь? – обратился он к Габену как к главному мозговому центру в их компании.

– Антидот? – спросил Габен.

– Точно. Он дал ему проглотить антидот, и Подсеки воскрес, но стал зомби. Потому что яд воздействует на мозг. И ты уже не такой, каким был прежде. И Подсеки снова стал желторотым.

– Желторотым?

– Простодырым, если хочешь, – уточнил Жово, сочтя, что завершил свою историю без начала и конца. – Так. А кто у нас сегодня картошку чистит?

С тех пор как Жово поселился у Сент-Ивов, они чуть ли не каждый день угощались на ужин картошкой.

В этот вечер во время ужина – они уплетали картошку с салом и чесноком – Спаситель искоса поглядывал на Габена, но ни словом не обмолвился о «прощальном письме». Объяснение состоялось позже, в 21 час на чердаке, где поселился Габен.

– Что за дурацкое письмо ты отправил директору школы?

– Ага, дурацкое, – сразу согласился Габен.

– Сегодня в школу опять не ходил?

– Завтра пойду.

Спаситель готов был произнести филиппику против поколения апатичных слюнтяев. Но! Габен и Жан-Жак Лучиани были разными людьми с разными проблемами, которые не стоило смешивать в одну кучу. Он оглядел большую чердачную комнату. Хоть он и купил недавно Габену в ИКЕА нормальную кровать и стеллаж «Билли» для книг и учебников, чердак все равно оставался складом старого хлама: тут тебе и хромые кресла, и сломанный телевизор, и продавленный матрас. И еще клетка Спасёна, хомячка Габена. Спаситель, чувствуя, что вот-вот начнет чихать из-за своей аллергии на пыль, сказал:

– Надо все отсюда выкинуть!

– Конечно, папа.

Вечером Спаситель улегся в кровать с очередной книгой по психологии, под названием «Тирания выбора»[8]. Просматривая первую главу, он неожиданно вспомнил слова мадам Лучиани: у Жан-Жака был слишком большой выбор, и никаких гарантий, что он не ошибется.

– Большой выбор и никаких гарантий, – пробормотал Спаситель. – Интересно.

До того интересно, что уже через минуту он спал, уронив на грудь открытую книгу.

Зато не спалось на чердаке Габену. Он вытащил из-под подушки письмо с неровными строчками и еще раз пробежал его.

Дорогой Габен, чувствую себя хорошо. Сестра обо мне заботится. Дом удобный, в центре Аркашона. Последние дни дождливо.

Письмо, написанное с большим старанием человеком под лекарствами, чей почерк иной раз очень трудно разобрать.

Не беспокойся, я аккуратно пью таблетки и нашла себе психолога. Это не месье Сент-Ив, но двух Спасителей не бывает, а моя дама очень милая. Я думаю о тебе, хочу, чтобы ты был счастлив.

Твоя любящая мама

Мадам Пупар сознательно устраняла себя из жизни сына, но Габен читал между строк, он чувствовал, как тяжело у нее на сердце. «Стоп, – сказал он сам себе. – Я не буду об этом думать». Сейчас самое время посмотреть серию «Ходячих мертвецов». Зомби – это же так забавно: трупного цвета кожа с пятнами крови расползается лоскутами; над черными шатающимися зубами видны остатки губ; мясо болтается клочьями, на грудной клетке можно играть, как на ксилофоне. Счастье, да и только!

Габен лежал на боку, экран в пятнадцати сантиметрах от глаз, зомби квакали у него в ушах. Недосып предыдущих ночей понемногу брал свое. Oh, my God, is this real, am I dreaming?[9] «Черт! Я сплю, что ли?» – подумал Габен. Над ним склонился зомби, он искал место на шее или на руке, куда бы впиться черными зубами с кровоточащими деснами. Габен вскочил рывком и потерял наушники. What the fuck?[10] Сон приснился, или это была галлюцинация? Габен замер и задержал дыхание, ловя малейший звук. Он слышал чей-то голос, так ему показалось. Но до него донеслось только легкое поскрипывание – хомячок катался на колесе.

– Ну тебя, Спасён!

Габен посветил вокруг экраном телефона. Боялся, что увидит рядом того, кого на свете нет.

Его мама больна шизофренией. Он прочитал на сайте «Доктиссимо», что эта болезнь наследственная.

* * *

Мадам Дюмейе всегда говорила, что нет хуже дня, чем первый после зимних каникул, потому как дети приходят усталые от праздников, гаджетов и сладостей. Но, скорее всего, мадам Дюмейе грустила 5 января потому, что в этот день восемь лет тому назад ее муж, долго боровшийся с тяжелой болезнью, ушел из жизни.

Зимой темнота никак не хочет уступить место дневному свету, а на школьный двор то и дело набрасывается порывами ветер. Мадам Дюмейе зажгла в классе неоновые лампы под потолком и превратила его в светлый островок в неласковом сумраке.

– Рассаживайтесь поскорее, я приготовила вам что-то новенькое.

Мадам Дюмейе, без пяти минут пенсионерка, не уставала следить за педагогическими новшествами. На этот раз идею ей подсказала молодая коллега, работавшая в детском саду.

– У нас с вами будут дебаты, – объявила учительница.

– И нас будут снимать для телика?

– Поднимай руку, Нур, прежде чем надумаешь сказать глупость!

Мадам Дюмейе объяснила, что ученики смогут по очереди высказываться на определенную тему и все их мнения будут с уважением выслушаны.

– Мы будем особенно внимательны к мнениям младших.