Спасибо! Посвящается тем, кто изменил наши жизни - [56]

Боже мой. Боже. Да, слышу. Слышу, конечно. Я не могу сейчас встать перед тобой на колени. И взять твою руку в свои не могу, и поцеловать ее не могу. Стоя на коленях, целовать твою руку и бормотать: великая, безумная, прекрасная, все небо, все облака. Ты говорила мне все верно. Я дышу твоим голосом, как ветром. Я ловлю его губами, зубами. Душой ловлю, а он вырывается и улетает. Искусство – не точка, а объем. Как ты говорила: все делай, что хочешь, только сильнее в сто раз! Как ты ворковала: не бойся, не бойся женскости, она твоя сила, но в этой силе будь сильнее любого мужчины. Как ты кричала: ложь! Если раз соврешь – будешь в искусстве врать всегда! Беги, убегай ото лжи, она гибель и ужас! Только правда живет! А если выдумка?! Да выдумай так, чтобы тебе поверили, как самой настоящей, великой правде! Великой правде, слышишь?!

Внезапно плечам моим легко. Это ты отняла от них ладони свои. Это ты подняла руки свои. Подняла и стоишь, как Оранта на фреске. На древней иконе. Ты сошла к нам с иконы – и в нее же вошла. Вернулась. А мы смотрим тебе вслед и думаем с содроганием: неужели и мы… и мы все, тоже, скоро…

Великая, тяжелая, воздушная, золотая. Сумасшедшая и мудрая. Спасибо. Спасибо тебе, что ты у меня была. У меня, девчонки. Спасибо, что допустила к своему гудящему, как оркестр, громадному роялю; допустила до себя; впустила в скинию свою, в святая святых. И там, в рабочем, дымящемся храме своем, голом, как каменистая пустыня, где сам навощенный паркет светился кварцевым горьким песком, ты, во влажном халате, только что из-под воды, из-под душа? – нет, из-под струй дождя, из-под хлещущего наотмашь ветра и снега, вытирая мокрое от пения, все в соленом поту, жаркое лицо, ловя воздух ртом, задыхаясь, смеясь, и вот уже плача, и вот уже шепча и молясь, заклиная, прося, – давала нам знать, двум молоденьким курицам, двум котятам приблудным, двум пацанкам, что вознамерились посвятить себя Великой Музыке – и посвятили! добились своего! – на зуб давала нам распробовать Правду: горечь и лютость, силу и негу, снега и вьюги, и такие объятия, что сродни глубокой, в грудь, ножевой ране, сродни всему, что не вернешь. Я не верну тебя! Никто на свете не вернет тебя! Даже Бог! А что Ему возвращать тебя, ты же к нему ушла! Ты у Него – поющим, летящим ангелом стала!

…Тьма. Горит свеча. Уже догорает. Пахнет нагаром. Мерцают грязные, после скудного одинокого ужина, тарелки. Светится старым серебром вилка, рядом с ней молчит нож. Это не нож Ромео. Это просто старый столовый нож. Он никого не убьет. Я, знаете, не очень-то люблю мыть посуду. Иной раз оставляю в раковине: до утра. Ложусь, натягиваю простыню до подбородка, а сама горько и весело думаю: а может, утра-то не будет. Метель бесится за окном. Метель, косматая Азучена. Метель, безумная Сантуцца над мертвым телом Туридду. Я боюсь того неотвратимого мига, когда свеча затрещит, ярко вспыхнет и сгаснет. Но я не протягиваю руку к лампе. Я не хочу мертвого света. Я хочу света живого. Только – живого. Всегда – живого. Хочу боли. Хочу любви. Хочу правды.

Безответная на угрозы… куда ей вздумалось, летит…

…спасибо! ты у меня была…

…поздно.

Владимир Вишневский

Возможно, я двинулся в направлении стихосл\О\У\жения, когда сделал первый комплимент женщине. Мне было три с половиной года, и произошло это на чужой даче. На вопрос: «Вовочка, хочешь еще тортика?» – я ответствовал: «Нет, тетя Клава, но из ваших учек…» И даже этот обрыв-многоточие вместо слов пообещал некий очень свой, фирменный и выстраданный жанр. …Я считаю, что Удача – родиться именно у своих родителей и успеть чем-то их порадовать. А базовая удача – это как бы первотолчок для гарантированного Счастья.

#БЛАГОДАРНОСТЬ# для пользователей

Эпиграфы на ваш выбор.

(Внимание, повышенная патетическая опасность!..)

Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.

Только с горем я чувствую солидарность.

Но пока мне рот не забили глиной,

из него раздаваться будет лишь благодарность.

Большой Бродский

Не частя, но – стоит повторять,

и без обязательства острить:

даже если нечего терять,

есть всегда кого благодарить.

От Автора

Спасибо, что уже читаете меня, этот текст. (Ну и здравствуйте, кстати, – такой порядок слов я еще оправдаю.) Все, что я успею сказать ниже, вовсе не о том, какой я хороший, – и вы мне поверите. Нет же, я, скорее, наоборот… И если не закоренело «плохой», то уж точно всяко несовершенен, недореализован (а как был задуман!), недостаточно жертвенен, альтруистичен и щедр, малодушно-слаб… Возможно, даже тайно порочен, чем не бравирую. Да, я клубок недостатков… лишь один у меня гарантированно отсутствует – и я в этом нескромно уверен: я – благодарный, патологически благодарный человек. Это не великая добродетель, тем более мне с нею жить проще, чем без…

Даже в начале биографии, если бы не «мама-папа», то самым употребляемым по частотности у меня было слово «спасибо». Да, если бы не мама с папой… Это, конечно, от них, Евгении Яковлевны Вишневской и Петра Моисеевича Гехта досталось мне такое жизненно важное неумение – не сказать «спасибо». Для меня это ключевое слово, кодовое, если угодно… Я с ним – наперевес, в рукаве и за пазухой, и за душой/в душе, точнее, – иду, как умею, по жизни, вооружен, но не очень опасен… Благодарение есть мой способ жить (а не выживать).