Спасибо, Морфей… - [11]

— Существует вероятность, что меня скоро уволят, — решительно начал я, — поэтому мне хотелось бы гарантий, на случай…

— Конечно, — перебил Генри. — Можно оформить все хоть сегодня!

— Отлично, я подумаю. Перезвоню вам позже.

— Ты говоришь, тебя скоро уволят? — поинтересовалась Анна, когда я положил трубку.

На ее лице проступало разочарование жизнью.

— Ледоруб… Я контролирую это лишь отчасти. Сколько я еще смогу выдавать это за детские сказки?

— Но до сих пор ты говорил…

— Энн, до сих пор все было в рамках… Я чувствую, что теперь ничто не удержит в них сюжет. Это становится чем-то… Я уже не знаю, чем!

— Не бойся, — добавил я и подкрепил слова поцелуем. — Я думаю, надо подписать контракт уже сегодня, потому что завтра будет понедельник и братья Грин, возможно, поймут, что приключенческая повесть переросла себя.

— Меня уволят.

Она накинула мой халат, валявшийся рядом с кроватью, и через несколько секунд я услышал позади себя, в ванной комнате, шум воды.

— Не бойся, — крикнул я.

Прошествовав к своему письменному столу, я принялся за продолжение истории. Не стоит бросать Ледоруба вот так — посреди сюжета. Да он и не позволит мне этого сделать. Картинки вылетали из под карандаша, словно торопились появиться на свет и, когда Анна вернулась, то обнаружила мой стол заваленным кадрами комикса.

— Я так и знала, что ты не бросишь его. Ведь все не так плохо?

Насколько же люди не понимают себя! Но как я мог винить Анну за непонимание меня самого? Для нее я говорил загадками.

— Все именно настолько плохо. Но, Энн, нам нечего боятся! Одевайся… — тут я оценивающе посмотрел на нее, — и мы поедем к этой акуле кинопроизводства.

Мы действительно поехали и, вернувшись ко мне домой, на некоторое время забыли об окружающем нас мире. Я подвергся неизбежной порции вопросов Энн и с некоторым злорадством сказал ей, что и сам уже ни черта не понимаю. Как ни странно, она не стала возражать и спорить — наверное, привыкла к тому, что приключения Ледоруба рождаются равномерно: каждое утро новая порция картинок, обрывающаяся на самом неожиданном месте… Быстро привыкаешь ко всему новому. И это новое уже не кажется чем-то особенным.

А контракт был славным. Братья Грин могут злиться сколько им бyдет yгодно.

* * *

Ручаюсь, стук дверь не застал его врасплох. Одинг-кузнец знает, чувствует, когда следует ждать незванных гостей. Один лишь миг, отрезок непримиримого времени, и его мощные, созданные кузнеческим трудом руки уже обнимают меня, грозясь расплющить. Правда, он всегда чувствует, где стоит остановиться. Отступая на шаг, он замечает мою спутницу — девушку народа предгорий. Вероятно, и это ему не впервой, он только радостно улыбается, приглаживая огромную черную бороду, и произносит слова приветствия. Я вспоминаю время, проведенное рядом с ним в ожидании того момента, когда наконец заискрится, засияет под теплым солнцем великолепный клинок… Который я по принуждению оставил в Кельте Оберхейме. Конечно же, слова приветствия вызваны присутствием Мэлины.

— Ну, право, не стоит задерживаться на улице, — заявляет он, очевидно заметив смущение девушки и мое нерадостное лицо.

Его лицо немного сереет, словно с кузнеца сползла маска — он почувствовал, что непроста появились мы у дверей его дома.

— Ледоруб, — вновь заговаривает он, не давая мне вставить слова, — если дорога утомила вас, а я вижу на ваших одеждах ее пыль, то я отведу вам комнаты для отдыха…

Вопросительно смотрю на Мэлину, но она лишь едва заметно качает головой. «Не стоит беспокоиться.» Узнаю дочь гор.

— Не знаю, что за дело у Мэлины, но мне нужна одна лишь вещь — новый меч.

Одинг ведет нас к накрытому столу, о котором уже побеспокоилась одна из его дочерей.

— Прежде всего, следует поесть, даже если на хвосте лютый враг.

Я чувствую в его голосе нотки ворчливости. Они — давние соратники кузнеца, который пытается казаться суровее, чем есть, только бы к нему прислушались. Но он знает, что делает. Та пища, что ожидает нас, не утяжелит желудок, склоняя ко сну и искореняя способность поднять меч.

Я неторопливо ем, понимая, что все равно не смогу переубедить старого друга. По делу, стоит его послушаться — он на десяток лет меня старше, да и опыта у него поболе. С такими вещами мирятся, и если человек не нуждается ни в чьем совете, ни в чьей помощи, то это уже не человек. Как черные люди. Мэлина ест скучно, словно занимаясь нелюбимым делом. С момента, когда мы перешагнули порог дома Одинга, она сказала одно лишь слово, благодаря его за трапезу.

— Черные люди, — начинаю я, когда стол пустеет и на его занятной деревянной поверхности с удивительными разводами появляется легкое вино. — Ты слышал о них?

Одинг качает головой. Возможно, он что-то и слышал, но хочет узнать обо всем от меня. Снова повторяю рассказ, который мне самому начинает казаться нереальным.

— Здесь я не затем, чтобы обременять тебя… Просто мне нужен новый меч, деньги за который я отдам тебе…

— Никаких денег, — обрывает меня кузнец. — Сам знаешь, что я не могу брать денег с попавшего в беду…

— Я уйду немедленно, как только ты подберешь мне более-менее стоящую железяку.