Спаси мою душу - [38]

Хмылку не устроила идея со штрафом, и она вцепилась в красный фартучек сотрудницы, прижала ее к стеллажу, отчего посыпались другие банки.

— Смотри мне в глаза, шаболда перезрелая, — шипела Хмылка, — видишь, как они горят огнем? Я изжарю твое вонючее тело, если ты хоть заикнешься о штрафе или о том, какой парень неуклюжий! Мне противны вы, жалкая, мерзкая перхоть на планете!

Сотрудница, взвизгнув, убежала. Вместе с ней убежала надежда на хороший день. Вот он — озлобленный и примитивный социум, в котором им предстоит жить.

Чувствуя, как до противного сладко пахнет мед, Лейсана повела Хмылку и Олеся дальше. Где-то в конце длинных рядов со стеллажами есть отдел готовой еды, там и пиццу можно заказать.

— Старайся не светиться, — попросила Лейсана подругу. — Чем меньше людей знают о нас, тем меньше врагов наживем.

— Почему Матвей не воспринимает мои слова всерьез? — измученный агрессией людей Олесь говорил тихо, и, чтобы его услышать сквозь посторонний шум, приходилось вслушиваться. — Почему он меня недооценивает?

— У него другое воззрение на мир, — ответила Лейсана.

— Он просто беспросветно несчастный пессимист, — буркнул Олесь и втянул носом воздух. — Это что, пепперони?

Олесь мог угадать пиццу по запаху.

— Если Матвей хочет умереть молодым, как и я, то спешит позаботиться о твоем будущем, заставить воспринимать мир критически, — поделилась мыслями Хмылка. — Он не эгоист и думает о других со своей позиции. Я же эгоистка: попользуюсь вашей дружбой, а потом помру. Все просто, не так ли?

К обеду друзья вернулись в квартиру на втором этаже. Варвара поджидала их с выражением на лице «я же говорила». Две пиццы требовали скорой расправы, а напитки прохлады в холодильнике, поэтому Лейсана не желала выслушивать речи Варвары и быстро перемещалась из зала в кухню, из кухни в зал.

— Послушайте! — Варвара захлопнула дверь холодильника перед Лейсаной. — Есть важная информация!

— И какая же? — усмехнулась Хмылка.

Поднять настроение себе и Олесю было непросто, хотя и получилось, Варвара же, по-видимому, собралась опустить его обратно.

— Я выведала интересную статистику: оказывается, за последние шесть месяцев в Танайском лесу, недалеко от Елабуги, сорока двух лагерников схватили охотники.

— И? — Лейсана оттолкнула сожительницу от дверцы.

— Каждый месяц в двадцатых числах от шести до восьми магов оказывались в одном и том же месте, где их поджидали враги. Неужели долго доходит?

— Совпадение? — улыбнулась Лейсана, но для себя сделала заметку: проверить, факт это или вымысел, а если факт, то выяснить роль Лилии.

— Закономерность! Мне пришлось несколько дней промучиться, собирая информацию о жильцах, но того стоило: теперь мы знаем, что надо валить отсюда.

— Валить? Боишься, что Лилия сошлет тебя в Танайский лес?

— Есть примета такая: если голова рыбы начала гнить, о внутренностях ее уже незачем беспокоиться.

Лейсана с равнодушием вздохнула и, взяв две газировки, ушла в зал. Варвара могла быть права: Лилия сотрудничает с охотниками, если им не подчиняется. Но к вождю и лагерникам Лейсана успела привыкнуть, полюбить их. Она нашла свой уютный, теплый дом, где нет места плохому, где цветет любовь. Открытия Варвары нарушили идиллию, не лишив при этом веру в добрые намерения вождя. Только что теперь? Слепо жить дальше или все выяснить, приготовив вещи на случай побега?

Идеальным решением Лейсана посчитала отдаться воле случая.

Глава 19. Осколки

По мнению Лейсаны, лучший путь к самопознанию — медитация, долгое слияние сознания с природой. Она помогла ей обрести второй чанк, поможет и разобраться с его утратой. «Нет ничего лучше, чем отдых от бренного мира в состоянии общего единения и связи с существами из других миров. В медитации не только ищешь ответы на волнующие вопросы, но еще и путешествуешь по мирам, планетам, если это возможно, общаешься и занимаешься общими делами с существами из других измерений», — шептала Лейсана, находившаяся мыслями уже одной ногой там — в других мирах.

Для уединения выбран был Танайский лес. В нем легче найти безлюдное место, а если слиться с природой, вовсе ни один человек не потревожит. Лес укроет ведьм от нежеланных гостей.

— Змея проползет рядом или паук на голову упадет — не бойся, мать-природа нас убережет, — сказала Хмылке Лейсана, захлопнув входную дверь.

Вдвоем они твердо решили, что сегодня отыщут ответы. Лейсане надобно узнать, почему пропал дар, а Хмылке — понять, как контролировать гнев.

Внизу, у подъезда, о чем-то беседовали Матвей и Альфред. Матвей, по обыкновению, скрестил руки и скептически улыбался. Вероятно, Альфред в очередной раз делился подслушанной где-то историей.

— Сейчас же поднимись к нам и попроси прощения у Олеся, — велела другу Хмылка. — Будь он трижды не прав, обижать его я никому не позволю.

— Самое время: пока есть пицца, Олесь добр, — добавила Лейсана.

Хмылка накинула на плечи теплый свитер и повязала рукава на шее. Медитировать собрались они до глубокой ночи, как настоящие монахи, — около семисот двадцати минут. Нелады в семье, надеялась Хмылка, не скажутся на ее настрое. В последние дни Матвей беспокоил их с Олесем все больше: он упорствовал в подготовке к революции, к тому туманному дню, которому, может статься, не бывать. Он напрочь забыл об отдыхе, о еде и сне: в четыре утра уже на ногах, поздним вечером — наконец дома, уставший, но счастливый.