Спаси меня, мой талисман! - [74]

Дни Недвиги были похожи один на другой, как близнецы-братья. Днем работа, вечером – побои, а ночью приходилось терпеть мужнину любовь. Истерзанное тело стонало и плакало, но мужчина ничего не замечал, одержимый желанием иметь детей. Проходил положенный срок, и Слепой спрашивал с надеждой в голосе:

– Ну, как? Понесла? – и грезил себя сидящим на солнышке в окружении заботливых и ласковых ребятишек, но, услышав отрицательный ответ, вновь входил в неистовую ярость.

«Нет, не дождешься ты от меня детей», – думала Недвига и впервые за много лет благодарила славянскую Макошь, подарившую ей бесплодие.

Недвига теперь жалела, что не осталась в Итиле, как любезно предлагал ей Узяп. Чего она испугалась тогда? Пусть бы бек отправил ее в другое место – все лучше, чем терпеть эту призрачную свободу. Позарилась на жизнь среди сородичей! Да лучше рабыней быть! Какая разница? Для женщины любая жизнь – неволя.

Под вечер, закончив работы у соседей, Недвига вошла в лачугу, оставив дверь открытой – окон в ней не было, и дверной проем служил единственным источником света. Стараясь не задевать прокопченных стен, она прошла в кут, принялась собирать на стол еду. Одно хорошо: муж ко вкусу пищи был равнодушен и ел все, что давали, не привередничая.

Слепой, услышав возню, приподнялся с лежанки.

– Недвига – тьфу ты, имя какое дурное у тебя, не перестаю удивляться, язык об него сломаешь, – ты, что ль, явилась?

Женщина насторожилась: обычно муж не обращал внимания на ее приход до тех пор, пока она не звала его ужинать.

– Я, – ответила, гадая: чего еще удумал муженек?

– Недвига, тут такое дело. Приходил Узяп, предложил нам одну из своих телок и несколько овец. Я решил взять. Не век же по соседям ходить, пора и свое хозяйство поднимать.

Недвига не переставала удивляться теплым отношениям дяди и племянника. К Узяпу, единственному в селе, муж относился с отеческой любовью. Они обнимались при встрече так, будто не жили рядом по-соседски и не виделись по десять раз на дню, а были в разлуке, по крайней мере, лет двадцать.

Узяп, как мог, помогал больному дяде. Вот теперь скотину предлагает. Это, конечно, хорошо, но кто за ней смотреть будет? Слепой – не работник. Опять вся тяжесть забот свалится на Недвигины плечи. Впрочем, по буртасским понятиям, женщина и создана для того, чтобы работать, ублажать мужа и рожать детей. Работы Недвига не боится, но и надрываться ради кого? Детей у них нет и быть не может. А ей самой хватает и того, что у соседей заработала.

Недвига позвала мужа ужинать. Он спустил ноги с лежанки и, пошатываясь, встал. До стола два шага пройти, но Слепой не торопился, долго потягивался и позевывал, выводя жену из себя. Она давно проголодалась и устала стоять, дожидаясь его, но сесть первой не решалась.

Наконец он подсел к столу, спокойно принялся за еду. Недвига всегда удивлялась: слепой, а ложку мимо рта не пронесет.

Она примостилась напротив мужа, вытянула натруженные ноги, чуть дрожащей от усталости рукой взяла ложку.

Слепой между тем размечтался:

– Телка за лето подрастет, овцы приплод дадут. Сено будем заготавливать на зиму, ведь земля у меня есть, работать на ней некому было, поэтому Узяп ее использовал. За то и скотиной поделился. Но теперь мы сами хозяйство подымем, оно еще побогаче некоторых будет.

Первый голод был утолен, и в голове Недвиги появились ясные мысли. Слова мужа походили на красивую сказку. Она-то знала, что со слепым много не наработаешь, а одной ей никакого хозяйства не поднять, и, не удержавшись, снисходительно хмыкнула.

Слепой, чьи чувства из-за увечья были обострены до предела, пришел в бешенство от явного пренебрежения жены к его задумкам. Да как она смеет насмехаться? Он вскочил на ноги, схватил жену за волосы и шмякнул лицом об стол. Из рассеченной губы тонкой струйкой потекла кровь.

– Так ты что, не хочешь, чтобы наши дети в достатке жили?

– Какие дети? – простонала Недвига, не в состоянии уследить за ходом непредсказуемых мыслей мужа.

– Дура! – заорал он, повалил ее на земляной пол и пнул два раза ногой.

Недвига закрыла голову руками, чтобы муж сослепу не размозжил ее, но он уже прекратил избиение, навалился на нее всем телом, одновременно задирая подол ее рубахи.

Женщина облегченно опустила руки и расслабилась: обычно после удовлетворения муж засыпал до утра беспробудным сном. Действительно, утолив плотскую жажду, он поднялся и побрел к своей лежанке.

Недвига убрала со стола посуду, вышла во двор. Тело в саднящих синяках и кровоподтеках, потревоженное новым насилием, болело. Недвига, стискивая зубы, чтобы не стонать при каждом шаге, еле доплелась до колодца, набрала холодной воды, сполоснула лицо и промыла кровоточащую рану на губе.

Приятный весенний вечер успокоил ее. Мирное селение заволакивали тьма и тишина. Люди разбредались по домам, готовились ко сну. Изредка с дальнего конца улицы раздавался ленивый брех собаки.

Недвига собиралась уже вернуться к себе, но увидела бредущего странника, который, нигде не останавливаясь, не задерживаясь, направлялся именно к лачуге Слепого. Недвига догадалась, что это посланник от бека. Но дудки, с нею Вениамин просчитался, служить она ему не намерена.