Спаси меня - [83]

— Я… — Лучше присяду. Наконец обретаю дар речи: — Ну-ка брось сигарету. О чем ты вообще думаешь?

— А что еще прикажешь делать? Мой выход через пять минут. Пришлось тайно перекроить платье. — Она встает и разглаживает складки на животе. — Сильно выпирает? Пожалуйста, скажи «нет».

— Нет, — соврал я. — Беременна!

У меня нет слов.

— А что тут скажешь…

Да уж. Перед глазами помутнело, а вы хотите, чтобы голова была ясной! Протягиваю руку, беру сигарету и от души затягиваюсь. Надо собраться с мыслями.

Выдыхаю и говорю:

— Кажется, мы с тобой все сделали наоборот.

— То есть?

— Сначала переспали, — гневно смотрю на нее. — Да, попросту переспали. Надеюсь, ты не станешь утверждать, что между нами было нечто большее. В некой безымянной гостинице Вест-Энда. — Она не возражает. — Потом устроили себе что-то вроде медового месяца в Корнуолле. Тогда же впервые поцеловались и занялись любовью. Потом я сделал тебе предложение. А потом… — Хмурю лоб. — Проблема в том, что твоя беременность совсем не вписывается в общую картину. Это должно было случиться в самом начале, если взглянуть на события с точностью до наоборот.

Что за чушь я несу? Так хладнокровно толкать какие-то теории, когда она сидит передо мной с моим же отпрыском в животе. Нашим отпрыском, судя по всему. Еще затяжка. Новые раздумья.

— Ну что ж, — говорю я. — Теперь тебе придется на мне жениться.

Она похлопывает меня по голове.

— Считай, что ты получил отказ, сладенький.

Бет направляется к двери, и я бросаюсь к ней:

— Иди к черту.

— И тебя туда же, сахарный.

Что ж, пока все складывается удачно.

На противоположной стороне парка, где я перелезал через ограду у Камберлендских ворот, висит воздушный шар. По крайней мере этот объект кажется шаром. Воздушное судно так и рвется с канатов, горя нетерпением взмыть в лондонское небо и начать рекламировать зубную пасту, или страхование жизни, или саму жизнь, или что-нибудь еще.

И тут меня посещает совершенно бредовая идея, которая, может быть, даже сработает.

По пути я задерживаюсь у клумбы и набираю целый букет темно-красных роз. Ах, черт, палец уколол…

Что ж, мой конец станет моим же началом. Последний раз, когда я связался с воздушными шарами, чуть было не погибли три не слишком выдающиеся, но горячо обожаемые публикой телезвездочки. Это произошло… девять месяцев назад. Почти день в день. Знаменательный срок, носящий предсказание!

Ну а что получится из моей нынешней встречи с воздушным шаром? Буквально следующее: три не слишком выдающихся, однако в ограниченных кругах горячо обожаемых человека, не имеющих никакого отношения к телевидению, вернутся на землю, причем один из них совершит это сказочное путешествие прямо в животе. Таков мой замечательный план.

И тут я понимаю, что задумка моя, прямо скажем, никуда не годится и так я ничего не добьюсь. Забираться в шары, улетать, спасаться… Шутовство закончено, занавес пал. Теперь все будет по-настоящему, мы больше не в кино, и заключительную сцену придется играть, твердо стоя на грешной земле. Хватит, больше никаких побегов.

Разворачиваюсь и бреду прочь, прямиком к залитой светом прожекторов съемочной площадке.

Свадебная церемония вот-вот начнется. Вокруг все завалено розами и сугробами — то-то будут красивые кадры! Представьте, когда Бет расстреляют бандиты, на белоснежный снег прольется кровь — алая, как лепестки нежных царственных цветов. Только не пойму, как киношники собираются объяснить зрителям, откуда взялись бутоны в разгар зимы? Скорее всего вообще никак — это же кино. Эх ты, дурень, ничего не смыслишь в искусстве! Простофиля.

Невеста несравненно хороша в белых кружевах и муслине, жених — широкоплечий молодой красавец — да простят меня читатели! — с головой не больше апельсина. Сейчас начнут снимать сцену расстрела невесты. Вот уже банда смуглых убийц в черных костюмах смешалась с толпой гостей и зевак, наезжают камеры, и свадьба в считанные секунды превратится в кровавую бойню. Затем безвольный и мягкотелый, женоподобный кривляка-муж произнесет красивую клятву над угасающим телом несостоявшейся супруги, чтобы тут же превратиться в безжалостную машину-убийцу с адским пламенем в глазах. Но все это позже. А пока я кое-кому подпорчу планы.

Охрана на удивление распущенна — совсем не ловят мышей. Я незаметно подбираюсь ближе среди снующих туда-сюда людей. Уже надвигаются камеры. Прохожу меж двух огромных, ощетинившихся прожекторами осветительных вышек, невольно сравнивая их со сторожевыми башнями Берлинской стены. Вот Бет идет под ручку с новым супругом и, заслонясь от яркого света, отводит в сторону глаза. Я упорно продвигаюсь вперед, не отрывая от нее цепкого взгляда, и крепко сжимаю в кулаке пунцовый букет.

Бандиты наводят оружие, и радиоуправляемые капсулы вот-вот полопаются по всему телу Бет — как вдруг в самый ответственный момент я подхватываю красавицу-невесту на руки, заслоняя ее от киллеров, оглядываюсь через плечо и щурюсь в ослепительном свете камер. Бандиты колеблются — и в этом их фатальная ошибка. Я вновь смотрю на Бет: она совершенно сбита с толку, ведь меня здесь не может быть по определению. Вот она вся вошла в роль, погрузилась в вымышленный мир, и вдруг с бухты-барахты в сказочную историю влезает кто-то из настоящей жизни. Так не бывает. Любой в подобных обстоятельствах смутится.