Спасённый - [22]

— Да, — Господин Ито вынул из кармана печать и прижал её к свидетельству о рождении. Печать сделала «бззззз», по пластиковой поверхности пробежал отблеск лазерного луча, который определенным образом изменил молекулярную структуру документа, оставляя неповторимый узор. — Коммандер, госпожа Тосидзуки, не окажете ли нам честь? Распишитесь тут как свидетели…

— Готово, — сказала бардесса через несколько секунд, возвращая стило.

— Это нам, — Господин Ито взял большой зеленоватый лист. — А это вам, — дал он карточку Сагаре.

— Простите, как это — им? — удивился советник. — Вы хотите сказать, что этот мальчик не летит на Аркадию?

— Нет, не летит, — сказал Сагара. — Мы забираем его и передаем в приют михаилитов для последующего усыновления.

— А чем хуже приют на Аркадии? — удивился чиновник. — Вы меня в гроб хотите загнать, ей-богу…

— Приют на Аркадии ничем не хуже, — терпеливо пояснил Сагара. — Но этот мальчик уже испытал достаточно страданий, физических и психических. Так сложилось, что он приял наш экипаж, и мы его полюбили. Разрыв сейчас будет слишком болезнен для него. Наш врач сказал, что могут быть рецидивы — он только начал разговаривать и может снова утратить речь. Наш психиатр начал терапию и для мальчика лучше не прерывать ее.

— Но все дети отсюда летят на Аркадию. Разве не лучше ему будет среди своих?

— Нет, — сказал господин Ито. — Поверьте мне. Посмотрите сами. Свои для него теперь — экипаж «Льва».

Точно, малыш взобрался на стол, а с него — на плечи брату Сео.

— Что мы снова делаем что-то такое, требующее пересмотра законов? — спросил центурион.

— Нет. Но существует некоторое общественное мнение… Понимаете меня?

— Представьте себе, нет.

— Хорошо. Вот сейчас госпожа Анна напишет историю про то, как маленького мальчика усыновила рота сохэев. Очень трогательно на первый взгляд. А на второй — у сохэев существует уверенная репутация… Простите, я не хотел поднимать эту тему… но вы сами настояли.

— Такого рода общественное мнение называется сплетнями, — сказала сестра Елена.

— Называйте как хотите, но не бывает дыма без огня. Если мужчины годами избегают женского общества…

— То они, само собой, педерасты, — кивнула сестра Елена. — Все монахи и священники. А у всех монахинь известно, сексуальный психоз.

— Кроме тех, с которыми развратничают священники, — вставила госпожа Тосидзуки. — А если мужской и женский монастыри стоят рядом — то между ними обязательно пророют подземный ход…

— К монахам-педерастам, — завершила сестра Елена. — Хватит. Если у вас нет иных оснований для передачи мальчика под временную опеку господина Сагары…

— Знаете, я ж могу просто взять и не позволить.

Повисла тишина. Первым её нарушил Сагара.

— Хорошенькая у вас яхта, господин советник…

— Что? При чём тут яхта? Что вы имеете в виду?

— Наверное, вы хорошо делаете свою работу, если вам платят деньги, которых хватает на такой корабль.

— Вы на что-то намекаете?

— Нет, — сказала сестра Елена, глядя на священника почему-то очень неприязненно. — Господин Сагара ни на что не намекает.

— Да бога ради, — пожал плечами Пегю. — Мне всё равно. Хотите его забрать — забирайте. Господин Ито сейчас скомпонует какую-нибудь бумажку…

— А что с братом Хаасом?

— На него гражданская форма была готова ещё позавчера, — снова влез Синта. Видно было, что юноше не терпится избавиться от взрослых и вернуться к гравиполо.

— Я не могу принимать такие решения единолично…

— Опять двадцать пять…

— Черт с ним, печатайте, — махнул рукой Пегю и вышел из палатки.

Через несколько минут все формальности завершились. Госпожа Анна пожала сохэям руки и попрощалась. Потом все попрощались с Синтой и господином Ито. В палатке снова стало шумно. Выходя в двери, Сагара заметил, что Синта вернулся к гравиполо.

С виду всё было нормально — кроме того, что сестра Елена смотрела волком.

— Что такое? — спросил Сагара. — Я что-то не так сказал?

— Само собой, — сестра вздохнула. — Я понимаю, что на вас нельзя сердиться… Простите, отче, но в определенных вопросах вы просто — большой ребёнок.

— Премного вам благодарен. Вам не хотелось портить с ним отношения?

— Отче, я в ближайшее время испорчу с ним отношения, и испорчу так, что он будет хотеть мне самой скорой смерти — но ему придется беречь меня как зеницу ока, потому что ансибль-пакет с информацией, которую пустят в ход в случае моей смерти, уже передан, и это необратимо.

— Тогда в чем дело?

— В том, что я хорошо знаю, от кого он получил эту яхту и на что закрыл глаза, чтоб её получить. А вы ляпнули об этом при Тошидзуки, которая сунет свой острый носик в эту аферу — и непременно выкопает все дерьмо и вывалит его перед обществом.

— А разве это плохо? — удивился брат Сео.

— Дети! — Сестра с отчаянием встряхнула головой.

— Сестра имела в виду, — пояснил Сагара, — что она держала советника на крючке. В своё время он — или те, кто уполномочил ее — пристали бы к советнику с этой яхтой как с ножом к горлу. И он танцевал бы под их дудку.

— Именно так, — невозмутимо ответила сестра. — Вы мыслите слегка схематично — за яхту советника можно надолго отправить на Сунагиси в оранжевом комбо, но нельзя повесить. Но за ним есть и ещё кое-что, достойное веревки. Если госпожа Тосидзуки найдет и выкопает это — придется-таки тащить мезравца в имперский суд и примерять на него верёвочный галстук. А он полезный мерзавец. Поймите, господин Сагара, я могу сейчас, держа этого негодяя за нежное место, заставить его и его клиентуру на Ходэри красть втрое меньше, чем они хотели бы. Госпожа Анна может сделать так, что всю это славную лавочку на Ходэри прикроют. Очень радостно для народа: воры наказаны, публика рукоплещет. А дальше? На это место сажают нового мерзавца — и он крадет уже не втрое, а вдесятеро против теперешнего. Чтобы компенсировать себе риск.